-  Постой, Люсь, - Петр Иванович все более овладевал собой. - Ты в своем непременном стремлении во всем винить меня явно перегнула палку. При чем здесь ты? Ведь книга-то… не о тебе! Вот смотри, - он поднял книгу, раскрыл на первой странице, - здесь же написано: «Жил-был мальчик…»

    -  Какой мальчик, при чем здесь мальчик! Там написано: «Жила-была девочка…»

    …

    И ранее, чем Петр Иванович окончательно понял, что к чему, он почувствовал невыразимое, огромное, как счастье, облегчение. Человека осудили и приговорили, сейчас казнят: оглашен приговор, делаются последние приготовления; скучая, покуривает врач, готовый освидетельствовать; осужденный уже простился с жизнью - как вдруг: «Да вы что, братцы, с ума сошли! Это же наш Петр Иванович, хороший парень! Развяжите его. Вот так!»

    «Так вот оно что! Вон, оказывается, какая это штука! Ну и ну! Вот это да! А я-то, дурак…»

    Он сел на кушетку рядом с женой, обнял ее за плечи, притянул к себе. Людмила Сергеевна попыталась вырваться, но не настолько энергично, чтобы в самом деле вырваться.

    -  Успокойся-ка. Ну, чего ты запсиховала, глупышка? «Разводи-иться», «Как ты мо-ог!»… Чуть что, сразу я виноват. Разобраться надо сначала.

    -  Что это за книга, можешь ты мне объяснить?

    -  Могу. С нашим удовольствием. Понимаешь, эта книга… это, собственно, никакая не книга. Это… ну, прибор такой, что ли. Он возбуждает память нашего подсознания, она становится настолько отчетливой и обобщаемой, как будто все выражено словами. И получается впечатление, что человек читает книгу о самом себе… Ты ведь не прочла в этой «книге» ничего такого, чего бы и сама не помнила, верно?

    -  Да-а…

    -  Вот видишь! Иначе и быть не могло. И я тоже - только о том, что знал и помнил. И каждый человек «прочтет» здесь то, что он знает и помнит, то есть все о себе и кое-что (именно то, что и было ему известно) о других. И ничего более! - с удовольствием закончил Петр Иванович.

    -  Вот оно что-о… - протянула жена. Она с иным интересом рассматривала книгу. - Смотрите, что выдумали! Как это делается?

    -  Ну… кибернетика с примесью телепатии - что-то в этом роде. Видимо, первую опытную партию выпустили в обращение.

    -  Значит, и ты прочёл… только о себе? - Жена осторожно посмотрела на него.

    -  Да.

    -  Бедненький, тебе, наверно, тоже досталось? - Она погладила его по волосам.

    -  Ничего… - рассеянно ответил Петр Иванович, думая о другом. («Травилась спичками, надо же! Господи, и что мы за народ такой - люди, и чего мы такие крученые-верченые? Вот о том, что она встретила в магазине Марьмихалну, да как Марьмихална была одета, да куда намеревается поехать летом отдыхать, это я от нее всегда знаю. А что травилась да почему травилась, так бы, пожалуй, и не узнал…») - Ничего, - повторил он. - Жизнь сложна. У всех и у каждого сложна. И незачем это мусолить.

    Все-таки фамилия Иннокентьев жгла память Петра Ивановича.