-  Медэксперта брать? - хмуро спросил Коломиец, выбираясь из-за стола.

    -  М-м… решишь по обстановке. Понадобится, вызовешь. Дуй!

    Только сидя в машине, Стасик вспомнил, что так и не выразил протест, что его вечно направляют на самые пустые и мелкие дела. Да и вообще… эта кличка «пан Стась», которую он мог принимать только как насмешку: внешность его была гораздо более рязанской, чем польской. Расстроившись, Коломиец сунул руку в карман за сигаретой; не найдя сигарет, огорчился еще более - и тут вспомнил, что вчера вечером он снова твердо решил бросить курить. Он вздохнул: раз решил, надо терпеть.

    До Кипени - дачного поселка, раскинувшегося по берегам одноименной живописной реки, - было минут сорок езды: сначала по юго-западному шоссе о двух асфальтовых полотнах, разделенных газоном, затем повернуть направо на малоизношенную брусчатку, повилять среди сосен, старых бревенчатых и новых кирпичных дач, песчаных бугров, мимо начинающих цвести садов, мимо веревок с сушащимся бельем и сатанеющих от лая цепных собак - и все. Двухэтажный коттедж Тураева стоял на краю поселка, далее шел каскад рыборазводных прудов и хвойный лес.

    На звонок открыла дверь грузная старуха, седые жидкие волосы ее были собраны на макушке в кукиш, Коломиец назвался, старуха недобро глянула на него распухшими красными глазами, повернулась и пошла по скрипучей деревянной лестнице вверх. Пока они поднимались, она раз пять шумно вздохнула и трижды высморкалась в передник.

    -  …Извините меня, Евгений Петрович, - услышал Стась высокий нервный голос, - вступая в комнату, - но в моей практике и, насколько мне известно, вообще в медпрактике, любые кончины относят к одной из трех категорий: естественная смерть - от болезней и очевидных несчастий, от старости… и я знаю, от чего еще! - насильственная смерть типа «убийство» и насильственная же смерть типа «самоубийство». Иных не бывает. Поскольку призраков, подводящих данный случай под первую категорию, нет, я и взял на себя смелость…

    Все это говорил, энергично подергивая лысой, обрамленной по периферии черными волосами головой, маленький полный мужчина, обращаясь к высокому худощавому и стоявшей рядом с ним женщине в халате с зелеными, синими, желтыми и красными полосами. Услышав шаги, он замолк. Все обернулись.

    -  А, вы, наверно, из милиции… простите, из прокуратуры? - произнес лысый коротыш. - Вот и хорошо, если вообще в данной ситуации возможно хорошее! Будем разбираться вместе. Позвольте представиться: Штерн, кандидат медицинских наук, врач академика Тураева. Это - Халила Курбановна… - он запнулся на секунду, жена покойного. (На уме у него явно было слово «вдова», но не так-то легко произнести его первым.)

    Женщина в халате грустно взглянула на Коломийца; у нее были тонкие восточные черты удлиненного лица, почти сросшиеся над переносицей черные брови, темные глаза. «Таджичка? - подумал Стась. - Нет, скорее туркменка, таджички круглолицы».

    -  А это… - Штерн несколько театральным жестом показал на высокого мужчину.

    -  Загурский, - тот корректно склонил красивую седую голову.

    -  Евгений Петрович, заместитель Александра Александровича, член-корреспондент Академии наук и профессор, - все-таки дополнил Штерн.