Однако сейчас мне казалось, что мы находимся не в «мерседесе». Машина словно отделила нас от внешнего мира, и на какой-то момент у меня даже возникла иллюзия, что мы снова на каменоломне. Будто при свете луны мы сидим на корточках и втихаря курим в углу казармы. Хотя Главарь был старше на десять с лишним лет, он относился ко мне с особым уважением. Часто в ночной тиши, когда все остальные уже спали, он делился со мною дорогими сигаретами. Разумеется, по любому требованию он мог рассчитывать на мою поддержку.

На каменоломне свои законы. В сущности, между нами имелась строгая иерархия. Длительный срок осуждения предоставлял каторжникам почетные места, в то время как краткий означал отсутствие всяких привилегий. Бывшие чиновники и хапуги относились к элите, и где бы они ни находились, их вес был неоспорим. Бывшие полицейские добивались авторитета кулаками. Самое отстойное место занимали мелкие воришки. Сюда же относились хулиганы из числа лодырей и тунеядцев, похотливые сластолюбцы-извращенцы, учителя, которые были не прочь переспать со своими ученицами, игроки-шулеры. Данная категория считалась самой многочисленной. Такой большой коллектив иначе как толпой не назовешь, а над толпой нужно держать контроль, в противном случае что с ней делать? Каково тогда придется элите и бывшим полицейским? Но все это лишь стандартное положение дел. Между тем существуют люди, от природы рожденные вождями. И пусть они даже были нищими, они могли заставить работать на себя других попрошаек. Чем бы они ни занимались, они всегда высоко держали голову. Таким был и Главарь. Главарь был из числа аферистов, и пока такой человек являлся нашим лидером, мы всей душой благоговели перед ним.

Мне нравилось общаться с аферистами. Я издавна преклонялся перед ними. Они всегда были окутаны ореолом тайны и интеллекта, по крайней мере, в моем представлении они выглядели именно так. И было еще кое-что, самое важное: в компании аферистов я не боялся лишиться чего-либо. Ведь кроме солнца и луны, я ничего не имел за душой. Поэтому я не переживал, что кто-то посягнет на мое солнце и утащит его в свой холодильник.

Вместо того чтобы распрощаться со мной, Главарь направил свою машину прямиком в сауну. Он настаивал на том, чтобы я «расслабился». Отъезжая от ночного клуба, я почувствовал, что у Главаря вместо машины корабль, покинуть который возможно, только прыгнув в воду.

– Давай-ка я все-таки вернусь, мне нелегко найти работу, – попросил я.

Главарь с легкой улыбкой покосился на меня и пробормотал:

– Куда это годится?

Главарь был настоящим аферистом. И только приехав в сауну, я понял, насколько он в этом преуспел. Он – личность выдающаяся. Без особых усилий он обвел вокруг пальца всех на свете.

Главарь в чем мать родила растянулся на деревянной скамье, вокруг нас клубился пар. Ярко-желтая лампочка освещала скамью ярко-желтым светом, и даже пар приобрел ярко-желтую окраску. Изо рта Главаря то и дело вырывались звуки, говорившие о его полном блаженстве и абсолютном удовлетворении. Минут через десять Главарь перевернулся на живот и, почувствовав, что у него чешется спина, попросил меня его поцарапать. Озвучивая эту просьбу, он уперся подбородком в скамейку, покачивая головой, будто в беспричинной эрекции. Я подошел и, еще не успев протянуть к нему руки, тут же понял намек, заключавшийся в просьбе «поцарапать». На его спине я увидел продолговатый шрам, который тянулся вдоль правой лопатки, уходя внутрь на глубину целого пальца. Этот глубокий рубец отливал блестящей поверхностью и ядовито-оранжевым светом. Когда я увидел этот жуткий шрам, мое сердце екнуло и я торопливо выпалил: – Ты ведь сам попросил меня об этом, ты сам заставил меня это сделать!

Опершись на обе руки, Главарь уселся и, растягивая слова, произнес:

– Ты подумал, что я тебя обвиняю? – Он криво усмехнулся и, покосившись на меня снизу вверх, добавил: – Я тебя не виню.