— Леонора, если бы ты действовала подобными методами, то выбрала бы своей мишенью Чарли, — спокойно сказал он. — Тебе не о чем волноваться. Ни я, ни Чарли не имеем ни малейшего повода хоть в чем-то обвинять тебя. — На глаза ее навернулись слезы. — Ты завоевала право на нашу поддержку и защиту, — продолжил Эдвин. — Так что отдыхай спокойно, зная, что ты ее имеешь, а мы тебя не подведем.

Леонора кивнула, не в силах выговорить ни слова. Никогда в жизни никто не поддерживал ее так, как сейчас, не верил в нее до такой степени. Это почти позволяло ей чувствовать себя своей в семье Ридсов.

Эдвин ласково коснулся ее щеки.

— Я очень уважаю тебя за то, чего ты добилась в жизни, Леонора, — с явной симпатией произнес он. — Это говорит о сильной воле, о способности к выживанию. Не позволяй этому гнусному негодяю ломать твою жизнь, ты стоишь миллиона таких, как он. Стюарт — грязь, а ты золото. Поверь мне!.. Я знаю... — Взяв ее за плечи, Эдвин слегка пожал их. — Утро вечера мудренее. Хорошо?

— Хорошо, — внезапно охрипшим голосом повторила она.

Его губы искривились в легкой усмешке.

— И кто знает? Может быть, мы с тобой еще не закончили разговор о браке.

С этими словами он ушел.

Насколько все это было серьезно, Леонора не имела ни малейшего понятия, но одна мысль о такой возможности сняла отягчавший ее сердце груз.

Что ж, утро вечера мудренее.

Глава тринадцатая

На следующий день Леоноре не пришлось много стараться, чтобы забыть о Микки Стюарте. Она в буквальном смысле попала в другой мир. С безопасного места в кабине самолета Эдвина она наблюдала за волшебным искусством пилотов двух других самолетов, носящихся из стороны в сторону, выгоняя скот из-под деревьев и отгоняя его от водных артерий. Шум моторов сбивал их в стада и заставлял двигаться к загонам.

Внизу, на земле, сбившихся в кучу животных разделяли на отдельные группы, перегоняемые из загона в загон по мере того, как их число росло. К обеденному времени было обработано несколько сот голов, отправленных на накопительные дворы, на которых клеймили молодых телят и отбирали скот на продажу. За завтраком Эдвин рассказал ей, что на станции содержится около тридцати шести тысяч голов, из которых шесть ежегодно отправляется на рынки страны. Однако больше всего он гордился не этими цифрами, а своей программой разведения молодняка. В разных частях станции разводились разные породы, но в данном месте находились одни африкандеры, красивые животные красноватой масти, хорошо приспособленные к самому сухому климату.

Передвижение этих необычного цвета животных по бурой, выгоревшей прерии представляло собой незабываемое зрелище. В ремесле скотовода до сих пор оставалось множество древних приемов, привносящих элемент опасности. Дикая природа и непредсказуемость поведения полудиких животных, привыкших бродить там, где им заблагорассудится, как бы бросали человеку вызов. Однако вся эта процедура оставляла впечатление великолепной слаженности — люди и машины на земле, поддерживаемые людьми и машинами в воздухе, заставляли порядок брать верх над хаосом.

Так вот в чем заключалась жизнь Эдвина, подумала Леонора, пораженная самим размахом дела, пониманием людьми самой его сути, их опытом и умением предугадывать события, безошибочным выбором нужного места и времени, а самое главное, уникальной гармонией с окружающей природой.

Они пообедали на берегу реки, недалеко от резервуаров с запасами горючего. Эдвин был на дружеской ноге со своими скотоводами, ему были рады. Леонору тоже приняли довольно радушно. Разожгли костер, на котором вскипятили котелок воды для чая.