|
Новое поколение готово смеяться над всем прочным и стойким. "Загляни к старичку, пусть попророчествует". Ах! Если б Тимоти мог видеть беспокойную Англию своих внучатых племянников и племянниц, он, конечно, сказал бы о них крепкое словцо. И невольно Сомс поднял глаза на окна "Айсиум-Клуба"; да, Джордж-все еще сидит у окна с тем же розовым листком в руке. - Папа, где это Робин-Хилл? Робин-Хилл! Робин-Хилл, вокруг которого разыгралась та старая трагедия! К чему ей знать? - В Сэрри, - пробормотал он, - неподалеку от Ричмонда. А что? - Не там ли этот дом? - Какой дом? - Из-за которого вышла ссора. - Да. Но что тебе до этого? Мы завтра едем домой, ты бы лучше подумала о своих нарядах. - Благодарю! Они все уже обдуманы. Ссора, кровная вражда! Как в библии или как у Марка Твена - вот занятно! А какую ты играл роль в вендетте, папа? - Тебе до этого нет дела. - Как! Но я ведь должна ее поддерживать? - Кто тебе это сказал? - Ты сам, дорогой мой. - Я? Я, наоборот, сказал, что к тебе это не имеет никакого касательства. - И я так думаю. Значит, все в порядке. Она была слишком хитра для него: fine, как выражалась иногда о дочери Аннет. Остается только как-нибудь отвлечь ее внимание. - Тут выставлено хорошее кружево, - сказал он, останавливаясь перед витриной. - Тебе должно понравиться. Когда Сомс уплатил и они снова вышли на улицу. Флер сказала: - По-моему, мать того мальчика для своего возраста очень красивая женщина. Я красивей не видела. Ты не согласен? Сомс задрожал. Что за напасть! Дались ей эти люди! - Я не обратил на нее внимания. - Дорогой мой, я видела, как ты поглядывал на нее. - Ты видишь все и еще много сверх того, что есть на самом деле! - А что представляет собой ее муж? Ведь он тебе двоюродный брат, раз ваши отцы были братья. - Не знаю, скорей всего умер, - с неожиданной силой сказал Сомс. - Я не видел его двадцать лет. - Кем он был? - Художником. - Вот как? Чудесно! Слова; "Если хочешь меня порадовать, брось думать об этих людях" просились Сомсу на язык, но он проглотил их - ведь он не должен был выказывать перед дочерью свои чувства. - Он меня однажды оскорбил, - сказал он. Ее быстрые глаза остановились на его лице. - Понимаю! Ты не отомстил, и тебя это гложет. Бедный папа! Ну, я им задам! Сомс чувствовал себя так, точно лежал в темноте и "ад лицом его кружился комар. Такое упорство со стороны Флер было ему внове, и, так как они уже дошли до своего отеля, он проговорил угрюмо: - Я сделал все, что мог. А теперь довольно об этих людях. Я пройду к себе до обеда. - А я посижу здесь. Бросив прощальный взгляд на дочь, растянувшуюся в кресле, - полу досадливый, полувлюбленный взгляд, - Сомс вошел в лифт и был вознесен к своим апартаментам в четвертом этаже. Он стоял в гостиной у окна, глядевшего на Хайд-парк, и барабанил пальцами по стеклу. Он был смущен, испуган, обижен. Зудела старая рана, зарубцевавшаяся под действием времени и новых интересов, и к этому зуду примешивалась легкая боль в пищеводе, где бунтовала нуга. |
