Антон напряглся. Слышал ли он о деле, по которому сидел, арестованный, в следственном изоляторе и лишь чудом избежал суда и колонии?

— Бригаду работяг, которые своими золотыми руками предприятиям, можно сказать, план спасали, пытались осудить за то, что работали не по госрасценкам. На всю страну тогда прогремело. Неужели не вспомнили?

— Вспомнил, — скупо подтвердил Антон.

— Даже не сомневался! К работе их привлек тогда этот самый злодей Листопад, — Венгеров для убедительности погрозил фотографии пальцем. — И он же потом спас.

— Он спас?! — на сей раз реакция Антона была неподдельной.

— Вот те раз! Уж этого не знать. Он же, как всех арестовали, в Москве такую волну поднял! На свои деньги лучших адвокатов нанял. Прессу напустил. Ходил по редакциям. Убеждал, что на этом перестроечном деле тираж сразу поднимется. И ведь уломал! Половина московских изданий спецкоров на процесс прислали. Так мало ему! Захотел, чтоб по Би-би-си протрубили. Специально для Горбачева. А я уже тогда их представлял. Но чем-то был занят. Никак не мог. Так этот амбал в багажник впихнул — и повез. Довез прямиком до ресторана, как сейчас помню, — "Селигер". Там и помирились. Да, поразительного темперамента человек!

Венгеров растекся в улыбке, — видно, что эпизод этот остался в памяти занимательнейшим приключением.

Антон слушал, пораженный. Выходит, чудо, спасшее тогда и модельщиков, и его самого, звалось Иван Андреевич Листопад. Но ведь ни разу не упомянул! Даже в тот период, когда отношения меж друзьями испортились, казалось, безвозвратно.

Венгеров, подметивший, что хозяин кабинета насупился, заторопился:

— Извините, отвлекся. Но, возвращаясь к интервью, — должна же у Вас быть какая-то особо весомая причина для публичного харакири.

— Как раз такая и есть, — подтвердил Антон. — Накипело!

— На-ки-пе-ло, — посмаковал во рту диковинное словечко Венгеров. — Что ж, наверное, так тоже бывает. И чем, если не секрет, после всего этого собираетесь заняться? — Открою какую-нибудь консалтинговую фирму. Чтоб ни от кого не зависеть.

Антон хмыкнул, — он вдруг вспомнил, что в семнадцать, выбирая профессию юриста, руководствовался тем же самым наивным предположением.

— Что ж, если больше добавить нечего, честь имею. В начале следующей недели будет опубликовано. Готовьте, как говорится, спассредства.

Венгеров поднялся, прощаясь. То есть руки, ноги, тело вроде бы прощались, а душа всё не хотела уходить, не распознав самого важного, — во имя чего человек вдруг решился разрушить блестящее своё положение.

— А может, за границу собрались отъехать? — предположил он уже от двери. — Так чтоб погромче хлопнуть!..Тоже нет? Тогда прямо не знаю. Впрочем у каждого свой экстрим. Кто-то в Куршебеле оттягивается, кто-то с парашютом с гор прыгает, а кто-то…

Он повторил планирующее движение рукой и вышел, крепко озадаченный. "Теперь уж точно всё", — Антон подмигнул фотографии, — я-таки это сделал, Ваня.

"Надо же, — херувимчик"! — глядя на надпись, умилился он выпорхнувшему из далекой юности словечку.

"Хотя впрочем не Ванька меня херувимчиком прозвал", — припомнил Антон. Листопад только подхватил. А первой окрестила так соседа-десятиклассника Жанночка Чечет, за которой в начале восьмидесятых пришибал юный Антон. Она, кстати, их и познакомила.

Антон вспомнил обстоятельства знакомства и против воли улыбнулся. Теперь это казалось смешным.