— Аи, маленький хозяин потерялся? — спросил он.

— Вы видели его? — требовательно спросила я.

— Да, с час назад, мэм. Мы с ним говорили об ихнем пони. Ночью он был заболевши, вот это самое я и рассказывал.

— Он расстроился?

— Так ведь, мэм, он всегда любил своего пони-то. Разговаривал с ним. Не горюй, говорю, он вскорости поправится. Тогда он пошел обратно домой, я еще поглядел.

— И с тех пор вы его не видели?

— Нет, мэм. С тех пор я его не видал.

В поисках должны принять участие все, приказала я. Бросить все дела. Надо найти моего сына. Мы уже установили, что в доме его нет; он не может быть далеко, потому что всего час назад Полор видел его на конюшне.

Не могу передать, что я пережила за время поисков. Много раз надежда появлялась и вновь исчезала. У меня было ощущение, будто я несколько лет провела под пыткой. Я винила во всем Меллиору. Разве не она должна была смотреть за ним? Если с ним что-нибудь случится, думала я, я с лихвой расплачусь за все, что причинила Меллиоре.

Она была бледной, измученной, я никогда не видела ее такой несчастной с тех пор, как уехал Джастин. Я напоминала себе, что она любит Карлиона; я всегда знала, что мое горе будет и ее горем. Мы делили наши беды… Кроме одного случая, когда ее поражение обернулось моей победой.

Я увидела Джонни, въезжающего на лошади в конюшню, и окликнула его.

— Какого черта?.. — начал он.

— Карлион потерялся.

— Потерялся? Где?

— Если бы мы знали где, он бы не потерялся.

Горе мое было так велико, что мне необходимо было хоть часть его обратить в гнев. Слова вылетали сами по себе, и я ничего не могла с ними поделать.

— Я боюсь, — сказала я.

— Он тут где-нибудь играет.

— Мы обыскали весь дом и все вокруг… — я дико огляделась вокруг себя и увидела отблеск солнца на Девственницах.

И тут внезапный страх охватил меня. На днях я показала ему эти камни; он ими заинтересовался. «Не подходи близко к старой шахте, Карлион. Обещай мне». Он с готовностью пообещал, а он не такой ребенок, чтобы нарушить слово. А что, если как раз мои рассказы и пробудили любопытство; что, если он настолько заинтересовался, что не смог устоять перед искушением исследовать шахту, что, если он забыл про свое обещание? В конце концов, ведь он был еще совсем малыш.

Я повернулась к Джонни и вцепилась в его руку.

— Джонни, — сказала я, — что, если он пошел к шахте..

Никогда я не видела Джонни таким испуганным и сразу смягчилась. Бывали минуты, когда я упрекала его за то, что он не проявляет должного интереса к нашему сыну. Господи, подумала я, он так же испугался, как и я.

— Нет, — сказал Джонни, — нет!

— Но если он пошел…

— Там есть предупредительная надпись…

— Он мог ее не прочесть. Или, если прочел, это могло лишь привлечь его интерес.

Мы с ошалелым видом уставились друг на друга. Потом я сказала:

— Мы должны узнать. Придется кому-то спуститься.

— Спуститься в шахту? Ты с ума сошла… Керенса!

— Но он может быть там…

— Это безумие.

— Может, именно в эту минуту он лежит там, раненный.

— Если бы он упал туда, то разбился бы насмерть.

— Джонни!

— Это безумная идея. Его там нет. Он где-то играет. Он в доме… Он…

— Мы должны обыскать шахту. Нельзя терять времени. Сейчас же… сейчас же…

— Керенса!

Я оттолкнула его и побежала к конюшне.