Зубастик внимательно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на вешалку, растянувшуюся на полу. Свой макинтош и шляпу чародей успел взять незадолго до катастрофы. Его губы сложились в нечто скептическое.

    - Талула? - пропищал я. - Она так сказала? Именно привет? Горячий?

    Изенгрим слегка рассвирепел.

    - Прекрати извиваться! - рыкнул он. Видя, что сам я прекратить не могу, Зубастик решил сделать это лично и схватил меня за плечи. - Ты что, свихнулся?

    - Нет. Впрочем, не вполне уверен…

    - Оно и видно. - Взгляд Изенгрима был, что называется, изучающим. Наверное, сейчас он думал, не поступил ли опрометчиво, пригласив меня на вечеринку. - Может быть, это и есть оборотная сторона твоего существования? - спросил он.

    -  А?

    Изо всех сил я старался сосредоточиться, но мысли о Талуле спутали мне все карты. Логика момента ускользала.

    - В уединенной обстановке твой разум, похоже, дал трещину, - заключил Изенгрим.

    И почему все вокруг говорят одно и то же? Даже Квирсел не устоял перед соблазном и выдвинул такую же гипотезу. Значит ли это, что настала пора пересмотреть некоторые аспекты моих жизненных устоев?

    Чтобы закончить этот разговор, мне понадобилось употребить все силы. Стараясь сохранить прежний статус-кво, я заверил Изенгрима, что сегодня ровно в половине седьмого буду в «Алмазном заклинании», после чего услужливо открыл перед ним входную дверь.

    Изенгрим Поттер подарил мне на прощание еще один взгляд и упал в объятия дождя.

    Я двинулся в глубь дома и двигался так до тех пор, пока не оказался в спальне на втором этаже. Там рухнул на постель и лежал, словно подстреленный вальдшнеп.

    В таком виде и нашел меня Квирсел.

    Глава 4

    Мопс появился из ниоткуда и перепугал меня до полусмерти.

    - Голосить абсолютно незачем, - сказал чародей, устраиваясь на подушке. За два месяца он успел хорошо изучить арсенал моих реакций, не такой, как выяснилось, и обширный, а потому мое взбрыкивание на него впечатления не произвело. - Тебе известно, что ты издаешь за сутки в среднем гораздо больше воплей, чем среднестатистический эртиланец?

    Я отодвинулся к дальнему краю своего ложа.

    - Ты далеко обскакал даже впечатлительных девиц, склонных кричать по каждому поводу и падать в обморок даже от самой незначительной дурной вести, - заметил Квирсел.

    Я ответил, что плевать хотел на всех девиц, вместе взятых. А про себя добавил: «Кроме одной!»

    - Тебе надо подлечить нервы, - сказал мопс. Большую часть времени он был невозмутим, словно бык Сорокопятского моста, перекинутого через канал Синего Рейтара, и считал, видимо, что с высоты своего возмутительного хладнокровия имеет право подтрунивать надо мной. - Но для начала сменить обстановку, - добавил Квирсел, рассматривая свои когти.

    Я бросил на него суровый взгляд, по которому мопс должен был догадаться о моем жгучем желании угостить его чем-нибудь тяжелым, например, подсвечником, стоящим на тумбочке. Но Квирсел не догадался.

    - Лучшее средство развеяться - путешествие. Вспомни своего друга, Изенгрима. Вот образец здорового во всех смыслах человека. И сравни его с собой, затворником и лентяем, для которого пыткой является даже простая прогулка!

    - Перестань!

    Предчувствуя грозные времена, я развалился на кровати умирающим лебедем.