Дверь отворилась. В первый момент инспектор даже не узнал ее. Хозяйка здорово постарела. Волосы Беатрис были такими же длинными, но теперь стали совершенно седыми. Вытертый до основы синий кардиган с длинными рукавами, которые она зажала в ладонях, туго обтягивал костлявое тело. Умное и привлекательное лицо, которое Лео помнил, теперь покрылось морщинами. Вместо трагического недоумения, которое Фальконе хорошо запомнил четырнадцать лет назад, на нем теперь застыло мрачное и горькое выражение.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, кто к ней пришел. И тогда в глазах Браманте возникло ни с чем не сравнимое выражение лютой ненависти.

— Что вам угодно? — резко спросила несчастная, скрипнув зубами. — Мне нечего вам сообщить, Фальконе. Совершенно нечего.

— Ваш муж…

— Мой бывший муж!

Лео кивнул:

— Ваш бывший муж вчера убил человека. Мы полагаем, что он и до этого убивал. Сегодня утром, кажется, пытался убить и меня.

Это не произвело на нее ни малейшего впечатления. Лед не треснул.

— Меня это совершенно не касается. Никаких…

Хозяйка замолкла и уставилась в пространство, не глядя на стоявших перед ней троих полицейских, — застывшая фигура, олицетворение ярости.

— Синьора, — вдруг вмешалась Прабакаран. — Извините меня. Это все моя вина. Мне не следовало нынче утром являться к вам одной. Это было ошибкой с моей стороны. Пожалуйста, повторите то, что вы рассказали мне утром. И мы сразу уйдем.

Беатрис не двинулась с места. Лео Фальконе заглянул в квартиру. Маленькая комнатка, битком набитая холстами.

— Вы по-прежнему рисуете? Да, следовало ожидать…

На холстах, насколько было видно, присутствовал один и тот же сюжет. Со всех картин смотрело юное лицо с синими глазами, оно словно бросало вызов всему, что было перед ним, спрашивало о чем-то, а о чем, оставалось только гадать.

— Мне необходимо найти Джорджио, прежде чем он успеет наделать новых глупостей. Кроме того, я хотел бы наконец закрыть дело Алессио. Раньше это сделать было невозможно. Вокруг него… — инспектор некоторое время подыскивал нужное слово, — …подняли слишком много шума. Что весьма печально и достойно сожаления. Но теперь я твердо намерен выяснить, что с мальчиком случилось, и покончить с этим раз и навсегда. С вашего разрешения…

Она что-то сказала, но Фальконе не расслышал. Впрочем, вероятно, это было всего лишь проклятие. После чего хозяйка распахнула дверь пошире, хотя и явно очень неохотно.

— Благодарю вас. — Фальконе поманил Прабакаран за собой.

ГЛАВА 24

Беатрис Браманте извинилась и ушла в ванную. Фальконе, Роза и Таччоне уселись на тесный жесткий диван около крошечного обеденного стола. Им была видна смежная спальня и темный открытый дворик за ней. Вся квартирка была меньше гостиной в доме Браманте на Авентино, ее Лео помнил отлично.

— Вы ничего не сказали про полотна, агент, — едва слышно бросил инспектор, стараясь скрыть явный упрек.

— Их тут не было, — ответила Роза, не в силах отвести взгляд от лица, что смотрело с картин с жалобным выражением. — Нет, не так. Я видела их, но они лежали в углу. Не были выставлены, как сейчас. Полагаю, я вызвала приступ воспоминаний.

Фальконе вздохнул. Его выводила из себя манера молодых вечно сразу же делать выводы. Потом вернулась Беатрис Браманте, и Лео с гораздо большим тактом, нежели можно было себе представить полтора десятка лет назад, провел ее через все подробности, которые она затронула утром в беседе с не в меру ревностной Прабакаран.