Тряслись минут десять, «фронтовой» проселок уперся в осиновую чащу, дальше проехать было невозможно.

– К машине! – бросил Игнатов. – Строиться для инструктажа.

Постановка задачи прошла быстро. Бойцы соображали, как надо, схватывали на лету.

Потом поперлись через лес – словно нож вошел в растаявшее масло. Впереди семенил проводник – чересчур проворный для своих лет, хотя и отдувался часто. Улыбка цвела на морщинистом лице – попал в родную стихию.

Пот катился градом. Михаил старался не отставать, смотрел на широкую солдатскую спину. Боец иногда озирался, снисходительно поглядывал, мол, полезно для этих москвичей…

Группа углублялась в лес, перебиралась через упавшие деревья, несколько раз спускалась в овраги, пересекла журчащий ручей. Дальше заросли уплотнялись, приходилось пробиваться как через джунгли.

– Что, Сергеич, много изменилось в этих лесах за сорок-то лет, а? – спрашивал запыхавшийся Игнатов.

– Люди изменились, – бурчал в ответ проводник, – а больше ничего. Скоро придем, будьте наготове…

В извилистой лощине сделали привал. Сидели на коленях, приводили в порядок дыхательную систему.

– Там заимка, – показал пальцем вспотевший Сергеич. – Метров полтораста, не больше. А в этом овраге мы, помню, фрицев ждали. Их один подонок должен был к сторожке вывести, чтобы нам дорогу отрезать. Но мы их раскусили, положили человек восемь и этого подонка вместе с ними. Остальные отступили вон туда, да нечаянно в болоте утопли. Оно такое – вроде полянки, цветочки, и не поймешь, что это болото.

– Сергеич, а ну-ка поподробнее, – насторожился сержант. – А то кто тебя знает, вспомнишь сейчас свою боевую молодость, заведешь, как Сусанин…

– Ладно, хватит болтать, – перебил Кольцов, глянул на часы. Время вроде терпело. – Дальше только ползком. Подбираемся на пятьдесят метров, ждем, не встаем. Без команды не шевелиться. Придут трое, надеюсь, без оружия. Брать в крайнем случае – только если засекут. Если нет – тихо сопровождаем. Нет бестолковых?

– Никак нет, товарищ майор, – отозвался сержант. – Мы толковые. Задачу поняли. Разрешите выполнять?

Проводника поблагодарили, пожелали всяческих благ и отправили домой. Мужик обиделся, побрел, озираясь.

Ползли по парам, стараясь не шуметь, не тревожить лес. Земля была сырая, солдаты кряхтели, глухо выражались. Лес на этом участке сильно сгустился. Ветки осин, усыпанные листьями, закрывали обзор.

– Окапываемся, – пошутил кто-то.

Сторожка – полуразвалившаяся бревенчатая сараюшка с выбитыми стеклами – находилась на сухом пригорке. У дома – навес, что-то вроде лавочки. Бурьян активно прорастал сквозь половицы крыльца. Дверь, сбитая из горбыля, была закрыта, но заметно перекошена. Сторожка не подавала признаков жизни.

Михаил улегся за деревом, засунул под себя ветки, чтобы не холодило от земли. Подполз Игнатов, перепачканный мхом, примостился рядом. Несколько минут пребывали в молчании, всматривались. Бойцы рассредоточились по кругу, тоже затихли.

– Ну, и как оно, в «поле», Виктор Петрович? – Михаил покосился на соседа.

– Тебе такой же вопрос, Михаил Андреевич.