|
У одних – вера, у других – опыт, у третьих – логика. У нас все три. Предел вероятности. Но я предвижу другое. Поражение лапутян – частность. Предвижу игру политических интересов, борьбу влияний, схватку доллара с фунтом, лиры с маркой, франка с песетой. И я не хочу, чтобы меня втягивали в эту помойку. Хочу спокойно искать математический уровень мышления. Без подсказок. Без разноголосицы знаний, которые я могу приобрести, будучи телефонной трубкой Селесты. Экклезиаст сказал: «Умножая знания, умножаешь скорбь». Верно сказал.
Шпагин открыл дверь и постучал, зажмурив глаза. Потом вошел, извлек из кармана портативный магнитофон с микрофоном. За ним двигался длинный и аккуратный, как хорошо заточенный карандаш, профессор Мак‑Кэрри. Кислое лицо его без слов поясняло, что происходившее внизу не доставило ему удовольствия. Зато Шпагин сиял. – О последствиях умножения знаний я уже слышал у закрытой двери. Подтверждаю, только с поправкой: у кого скорбь, у кого смех. Сейчас убедитесь, только включу большой «маг», а то мой портативный работяга отлично слышит, а говорит шепотом. Дикторский текст в паузах, если не возражаете, мой. Шпагин переставил катушку с пленкой на большой магнитофон на столе и включил запись. Сквозь фон – звон посуды, скрип передвигаемых стульев, кашель и бульканье – прорвались отчетливо слышимые слова: «…Никогда не поверю, пока не увижу». «…Вы и не увидите, коллега. Он невидим». «…Надо понимать, что я оговорился. Хотел сказать: пока не осознаю, что он существует». Лукавый, лукавый вопрос: «…А кто, собственно, „он“?» «…Вызываете на дискуссию? А мне спорить не хочется. Мне пить хочется. Бармен, пива!» «…А мне мартини». «…Два мартини!» «…Все‑таки это не мозг. Мозг предполагает сознание, личность. А у него нет личности». «…Гигантский информарий. Разум‑память». «…И вы верите? Как все это хранится у него в условиях невидимости?» «…А может, просто недоступности визуальному наблюдению?» «…Так они же зонд запускали. Прошел, как обычно. С ветерком. И химический состав воздуха – норма». «…Меня не интересует проблема хранения информации. Вероятно, она кодируется. Что‑нибудь вроде математических моделей и микрофильмов…» «…Невидимых?» «…Аллах с ними. Меня интересует проблема записи. Как посылается в пространство записывающаяся волна и что это за волна, какой частоты и силы. А может быть, и формы. Волна в принципе может фиксировать любую запись – теперь это делается с помощью безлинзовой оптики. Как у вас в голографии». «…При чем здесь голография?» «…Притом. Там даже осколок воссоздает все изображение, так и здесь – касание волны получает информацию о всей записи». «…Фантастика!» Кто‑то скрипнул стулом. Звякнула тарелка или бокал. И сейчас же другие голоса: «…Позвольте вмешаться… Я дую на пиво. Что происходит? Волна. Она касается борта кружки и гаснет. А почему ваша икс‑волна не гаснет, а возвращается, да еще с прикупом?» «…А если это не волна?» «…Вы что пьете, коллега?» «…Соду‑виски. А что?» «…Оно и видно. Луч, по‑вашему? Газовый лазер? Невидимое „зеркало“ и пластинка в „кассете“? Бред!» «…А может быть, поток частиц? Волнообразность и корпускулярность дают возможность двигаться по определенной траектории и не расплываться в пространстве». |
