|
В одних газетах размышляли серьезно, в чем‑то сомневались, что‑то оспаривали, в других просто развлекались по фельетонному легкомысленно и невежливо. Мысль об «информативном феномене» вытеснялась предположениями о «загадочном бермудском гипнотизере» или даже об электронной машине, запрограммированной на массовый гипноэффект, вроде пресловутого футбольного матча «Ист‑Европа» против «Вест‑Европы». Этот матч, по сути дела, заслонил все, что можно и нужно было сказать о Селесте. Газетчики перепевали эпизоды сенсационного матча, печатали фотографии «ученых‑футболистов», а ЭВМ Принстонского университета решала задачи вроде таких: взял бы или не взял Рослов пенальти, пробитый Эйсебио или Пеле?
Словом, мир жил своей жизнью, привычной и размеренной. Выборы «Мисс Селесты» на Ривьере были ничуть не важнее очередных автогонок Большого приза, а обошедшая все мюзик‑холлы песенка «Скажи, Селеста, кто меня любит крепче?» в исполнении битлсов уже не могла конкурировать с их новым шлягером «Час любви». Миф о Селесте был только красивым газетным мифом, и обыватель, идущий в кино на супергигант «007 против Селесты», не задумывался о проблемах создания международного информария. Да и стоило ли ломать голову над чем‑то далеким и непонятным, что, может быть, даже и вовсе не существует, а просто придумано кучкой сумасшедших ученых? В эти дни Смайли находился в Нью‑Йорке. Средства, уже полученные от научных организаций социалистических стран, пожертвования, собранные Мак‑Кэрри среди ученых, и собственные деньги, изъятые им со своего текущего счета, позволили будущему директору‑администратору начать организационно‑подготовительные работы к проекту «Селеста‑7000». Реплика, вырвавшаяся у кого‑то из членов инспекционной комиссии, стала названием научного института, над созданием которого уже трудились энтузиасты‑ученые двух континентов. С утра до вечера Смайли разъезжал по городу, висел на телефонах, требовал, умолял и угрожал, приобретал строительные материалы и оборудование, принимал и обсуждал проекты и прожекты – серьезные и нелепые, ругался с поставщиками и торговыми агентами. С утра до вечера в холле гостиницы, где он остановился, его кто‑нибудь ожидал, и многие получали раздраженный ответ от портье: «Мистера Смайли сегодня не будет», «Мистер Смайли на совещании в строительной конторе „Хейни и Робинзон“», «Мистер Смайли отдыхает». Словом, происходила обычная круговерть вокруг нового предприятия, которое сулило деньги, требовало денег и нуждалось в деньгах и которое кто‑то из газетчиков метко назвал «бумом вокруг Смайли». Смайли не любил гласности. При виде репортера или фотографа он скрывался в номере или пытался сбежать через служебный ход отеля, остановить проходящее мимо такси и удрать в неизвестном направлении. Иногда это ему удавалось, но чаще репортеры настигали беглеца, и тогда в газетах появлялись интригующие снимки, подписанные: «Наш корреспондент атакует генерального менеджера будущего института „Селеста‑7000“», и сопровождаемые лаконичным, но доходчивым диалогом: «Что вы делаете в Нью‑Йорке, мистер Смайли?» «Наслаждаюсь заслуженным отдыхом, джентльмены». «Строительные фирмы помогают вам отдыхать?» «Они помогают мне строить отель с рестораном и баром». «Где?» «Строительная площадка еще не выбрана». «Говорят, социалистические страны заинтересовались проектом „Селеста‑7000“?» «Об этом было в газетах, друзья. Вы невнимательно читаете статьи своих коллег». «Сколько выделили Советы на осуществление проекта?» «Спросите об этом в Совете Экономической Взаимопомощи. Там вам назовут точную цифру». «Что вы собирайтесь построить на острове?» «Спортивный комплекс для будущих Олимпийских игр». |
