Сол уверенно управлялся с приборами, нашпиговавшими рубку. В репродукторе пел о любви Хосе Каррерос. Мы с Чаком полулежали под тентом в удобнейших шезлонгах, потягивая охлажденное вино и раздумывая, что же потребует судьба за этот милый подарок.

— Умница, что вспомнила обо мне. Тебе наследство, что ли, обломилось? Цветешь, а болтали всякую ерунду, — Чак внимательно присмотрелся к моему лицу и как тогда, семь лет назад, был явно удивлен отсутствием следов увядания во внешности «киноветеранши», а теперь еще и «падшей звезды».

— Болтали не зря. Немного покуролесила. Темперамент, знаешь ли, норов. Затянувшийся инфантилизм. Не трудись высчитывать — мне тридцать пять. Я свободна от комплексов, дурных увлечений, скучного мужа и обязательств перед собственной «кинобиографией». Знаешь, когда все время примеряешься к будущему некрологу.

— Выглядишь отлично. Совсем как тогда… Меня потянуло к ностальгическим воспоминаниям… — Он поднялся и угрожающе навис надо мной, опираясь о подлокотники шезлонга. — Будем ждать, когда волна бросит меня на тебя или позаботимся сами?

— Сами, — едва успела прошептать я и глухо ойкнула, — яхту сильно качнуло и поцелуй начался со стука зубов, во рту почувствовался солоноватый привкус крови. Оторвавшись, мы с испугом посмотрели друг на друга.

— Поцелуй вурдалаков, — прокомментировал Чак алые следы на моем подбородке. Из его рассеченной губы сочилась кровь, оставив пару капель на белой майке.

«Вот уже и кино пошло», — подумала я, скользнув взглядом в рубку, где с непроницаемым видом крутил штурвал Сол. Камеры при нем явно не было.

— Пора осмотреть салон! — предложил Чак и помог мне подняться. — Ты в порядке? — Он насмешливо заглянул мне в глаза, оценивая последствия кровавого поцелуя.

— Не бойся, вставных зубов у меня пока нет и других протезов тоже, — не удержалась я от ехидной реплики, спускаясь по лесенке в полумрак салона.

— Тогда предлагаю самую жесткую программу, — пригрозил Чак и мы с грохотом рухнули на пол между двумя кожаными диванами, привинченными к качающемуся полу…

Потом нам посчастливилось найти совершенно необитаемый остров и высадиться, не теряя времени, в уютную бухточку

Завидуйте мне, скромные девочки!

…Жарко. Но если расслабиться, предвкушая блаженство прохладной волны, хорошо! С мягкостью опытного массажиста солоноватый ветерок оглаживает разнеженное тело, мимолетным поцелуем тайного любовника касается губ и, поиграв резными опахалами коренастых пальм над моей головой, прячется в тень. Туда, где в буйных объятиях жилистых лиан зеленеют кусты, покрытые россыпью истерически ярких цветов.

С галантной небрежностью лишнего, прежде чем затеряться в дебрях, Сол сорвал и сунул одно из этих уникальных изделий природы в вырез моего купальника. Густо-лиловый у сердцевины, в оперении хитро изрезанных, бледнеющих к краям лепестков, цветок теперь следит за мной черным пушистым, окантованным золотыми ресницами «глазом». Следит? Ну уж, это, пожалуй, слишком! Я достаю подарок Сола и отбрасываю подальше в белый горячий песок.

Следов на песке мало. В гладких размывах девственных дюн виднеются взрыхленные борозды, ведущие от блестящей, прилизанной волной кромки к истоптанному пятачку нашей стоянки. Сол тащил из лодки надувной матрац, зонтик, корзину-холодильник с напитками и закуской и, конечно, свою «подружку» кинокамеру «Эклер». Чак — мою сумку с косметикой и полотенцем и свои супер-клевые ласты.