– Давай ей звонить, – предложил дружище, и затем мы битый час поочередно набирали номер Доры.

Повезло, как ни странно, мне. Вообще-то я не особо везучая, даже в лотерею никогда не выигрываю. Но тут подфартило – когда я уже не надеялась, что Дора ответит, гудки в трубке вдруг сменил недовольный голос:

– Ну?

– Иди ты… на войну! – спонтанно срифмовала я, чудом удержавшись в рамках цензуры. – Михалыч, ты где? Мы тебе звоним, звоним…

– Где, где… в Караганде! Что за паника?

– Дора, к нам приходили из полиции! Вернее, к тебе. В смысле, в офис. Хотели поговорить с тобой, расспрашивали про Афанасьеву…

– Бли-и-ин! Ну что за… Вот принесло вас в офис, когда не надо! Выходной же, сидели бы дома! И что вы там наболтали полиции?

– Что Афанасьева на заседании клуба вела себя нормально, а потом мы по твоей просьбе ее искали. А еще Бобров…

– Каких еще бобров вы искали?!

Я отодвинула мобильный от уха и посмотрела на него в недоумении. Петрик пощелкал перед моим лицом пальцами, привлекая внимание, аккуратно забрал у меня аппарат, включил громкую связь и мягко сказал в трубку:

– Дарлинг, Бобров – это фамилия опера, который к нам приходил. Он сказал нам, что Афанасьеву нашли еще вчера. В пруду. Ты знала?

В трубке установилась тишина.

– Федор Михалыч, нам нужны объяснения! – сунувшись к аппарату, потребовала я.

– Ага, как же, сейчас! Это не телефонный разговор.

– Так напиши сообщение в мессенджере!

– Спятила? – Дора помычала, как будто у нее зубы заболели, явно что-то решая, а потом заговорила деловито и четко: – Ладно, слушай сюда. Пообщайся пока с Кокошниковым. Прикинь, каковы наши риски, и подумай, что можно сделать. Пришел твой час, Суворова! Это пока все инструкции, остальное при встрече.

– А когда… – Я не успела договорить – в трубке раздались гудки.

– Какая прелестная фамилия – Кокошников! – восхитился Петрик. – Кто это? Так и вижу доброго молодца древнерусского фольклорного типажа. Он бел, румян…

– Губами червлен, бровьми союзен, – пробормотала я. – Не знаю я никакого Кокошникова…

«Дзынь!» – звякнула эсэмэска.

Доронина прислала мне контакт И. М. Кокошникова.

– Хоть бы расшифровала это «И Эм», – посетовала я. – Как к человеку обращаться? Иван Михайлович? Игорь Максимович? Ипполит Матвеевич?

– Илья Муромец? – подсказал Петрик, все еще оставаясь в плену фольклорного образа.

– Очень странно звонить человеку, о котором не знаешь ничего, даже его имени, чтобы поговорить неизвестно о чем, – пожаловалась я, набирая присланный Дорой номер.

– Да! Слушаю! – как-то нервно отозвался И Эм Кокошников.

– Господин Кокошников, я по поводу клуба «Дорис»…

– Госпожа Доронина? Нам с вами больше не о чем говорить! – Мой собеседник отключился.

– Да уж, пообщались, – расстроился Петрик. – Ничего не прояснилось!

– Почему же, кое-что стало понятно, – не согласилась я и, отложив мобильник, левой рукой вытянула чистый лист бумаги из принтера, а правой – карандаш из стакана. – Первое: Кокошников принял меня за Дору, значит, он плохо знаком с ней, иначе не перепутал бы голоса.