На прощание Китаев вручает Нике кусок мяса в белом пакете: с охоты, приготовишь. Мясо Ника выбрасывает сразу же, в урну у ворот. Сев в машину, она поворачивается к Роме. Нет и следа усталости.

— Мне жаль, что так вышло. Я про Свету.

Удивленный, Рома кивает. Хочет сказать спасибо, но Ника продолжает:

— Я знаю, с кем она общалась последние полгода. Поедешь к ним со мной?

выдох пятый

Детей нужно приучать к труду — так говорили в «Сиянии». Поэтому каждый ребенок старше пяти лет всегда был занят. Андрей с братом разносили брошюры, рассовывали их по почтовым ящикам. Еще они возили тележку, на которую складывали все, что видели. Я ходила с ними, тоже цепляла мусор палками, и это было весело. Один раз мы нашли дохлую кошку. Мы долго стояли над ней и думали, мусор перед нами или нет, все же когда-то это было живое существо. У костра рассказывали, что все живые существа связаны между собой и угодны Великому духу. Кошка воняла, мухи жужжали, мы решали — и решили кошку закопать.

Собирала мусор я не очень долго — нас увидели послушницы и рассказали все отцу. Андрея с братом высекли скакалкой, меня же просто отчитали. Я не должна была работать. Отец сказал, что я — будущее тело Великого аватара, следующая ступень эволюции и надежда для всех последователей воссиять. В общем, собирать мусор меня больше не звали, и из-за этого казалось, что я какая-то неправильная и дефективная, раз не могу работать наравне со всеми.

Игрушки были под запретом, поэтому обычных — тараканьих — детей с их яркими машинками и куклами мы громко презирали. Однажды Андрей по большому секрету сказал мне и брату, что нашел за кустами робота из лего и не бросил его в мусорную тележку, а оставил на земле. Мы сразу же пошли за те кусты. Там и правда лежал крохотный серый робот. Руки и ноги у него были на шарнирах, голова снималась. Мы играли в него по очереди, построили ему домик из камней и листьев. А на следующий день брата Андрея замучила совесть, и он доложил обо всем папе. Андрея снова секли скакалкой, чтоб изгнать злых духов. Брата за чистосердечное признание не наказывали. Меня тоже не наказали, за мной присматривал Великий дух.

Поздней весной и летом дети учились трудолюбию на дачах старших наставников. Кормили там два раза в день, поили травяным сбором. Я ныла маме и папе, что тоже хочу, что дома скучно, и папа разрешил мне поехать с Андреем. Нас отправили на дачу к старшему наставнику Белому шаману Нанаке, как он просил себя звать. В мирской жизни его звали Василием Дмитриевичем, у него была пара строительных магазинов, шесть соток, деревянный дом из двух комнат и залысина, окруженная седым венчиком волос. На его переносице росла коричневая родинка, похожая на сытого клеща. Ее я рассмотрела хорошо, когда Василий Дмитриевич склонялся рядом и показывал нам, как полоть морковь.

С нами поехала послушница Снежана, рослая девушка с крепкими рабочими руками. Когда солнце перекатывалось на другую сторону участка, а тени бронзовели, Василий Дмитриевич звал Снежану помочь ему по дому. Снежана нехотя откладывала тяпку и заходила в дом на полчаса-час. Эти полчаса нам нравились — за нами не присматривали, и мы могли не полоть грядки и не собирать смородину, а ловить жуков и бабочек, сражаться на яблоневых палочках и гладить кошек, у Василия Дмитриевича их было две.

Кстати, Ваня тоже собирал смородину. Я разве о нем не говорила?

У нас с Андреем был друг. Он был худенький и смуглый, с кожей цвета летней полуденной тени. Он быстрее всех бегал и набивал тележку мусором, очень старался.

Один раз, когда мы играли, Ваня сидел на окне и вдруг замахал кому-то рукой.

Внизу стоял мужчина, махал Ване в ответ. На миг он отвернулся, провел ладонью по лицу, снова махал.

Это кто, спросили мы с Андреем.

Это папа, сообщил Ваня.

Мы не успели разглядеть Ваниного папу — в комнату вбежала его мама, стащила нас с подоконника.