Что, хоть Игорь и не хотел, но отметил. И что — резануло его…

Он все увидел. Убедился. И не знал, как быть дальше… Что там делают в таких случаях — убивают, бьют жену, кидаются на любовника, ломают мебель и разбивают зеркала, выбрасываются из окна? Не было у него такого опыта. До этой минуты.

Он стоял и не мог ничего придумать. Только сказал:

— Ты!.. Как ты могла?..

Жена зарылась лицом в стянутое с кровати одеяло и зарыдала, часто дергая плечами.

— Зачем вы ее? — спросил Семен.

— Что? Я ей что-то сделал? — резко повернулся к нему муж. — Или это вы сделали!

Семен не опустил глаза, он хорошо владел собой, он смотрел прямо.

— Давайте не будем выяснять отношения… здесь. Давайте уйдем куда-нибудь. И поговорим, как мужчина с мужчиной.

— А вы после этого мужчина?

— Да, я мужчина.

Кабинет следователя. Двенадцать дней после происшествия. Допрос Виктора Григорьевича Пахомова

— Виктор Григорьевич?

— Так точно, он самый.

— Вы что так по-военному?

— Служил когда-то, давно. Но въелось. Знаете, бывают такие выражения, что на всю жизнь. Кто-то: «Так точно» и «Разрешите доложить», кто-то: «Майна — вира». У каждого своя специфика. А вы, поди: «Стой, стрелять буду!»

— Скорее: «Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний», когда у отпрыска дневники проверять надо.

Рассмеялись оба.

С таким контингентом лучше налаживать неформальные отношения. Расположить к себе. Больше узнаешь.

— Я с вами по поводу Игоря Олеговича.

— Догадываюсь.

— Давно его знаете?

— Не очень, может, месяцев девять-десять. Точно не скажу. Как только в этот дом въехал, так и познакомился. Двери у нас напротив, по любому пустяку стучишь.

— Квартиру там купили?

— Ну что вы, такая квартира мне не по карману. Снимаю. Хозяева за границей, им за домом приглядывать нужно было, цветы поливать, рыб кормить. Аквариум у них. Вот мы и сговорились на взаимовыгодной основе. Дом-то элитный, тихий, соседи хорошие. Вот и Игорь Олегович…

— Вы с ним дружили?

— Нет, скорее, приятельствовали. В шахматишки сыграть иногда, в подъезде парой слов перекинуться. Не более того. Возраст у нас разный, так что общее хобби трудно найти. Кроме как поговорить.

— Он ни о чем вам не рассказывал?

— Ни о чем особенном. Обычный соседский треп про дом, квартплату, работу.

— А ничего особенного — ну там гостей странных или что-то еще — не замечали?

— Нет.

— А на семейном фронте?

— Тут да. С женой у них там какие-то нелады пошли. Раньше я их часто вместе видел, а теперь — нет. Теперь Игорь, простите, Игорь Олегович все больше один. И собаку сам прогуливает, и по хозяйству.

— А вы откуда про хозяйство знаете?

— Так он ко мне как-то за солью приходил. Соль у него дома кончилась. Яичницу он готовил, хватился, а соли нет. А яичница — это симптом.

— Чего?

— Яичница — это типичное блюдо холостяков.

— Когда вы его в последний раз видели, Игоря Олеговича?

— Давно. Пожалуй, несколько недель назад. Он с работы поздно приходит, я в это время уже сплю. А может, и вовсе не ночует. Не могу сказать.

— Он вам ничего про какие-нибудь проблемы или угрозы не рассказывал? Не намекал?

— Нет, но ходил мрачный, все про планктон и китов рассуждал.