— Молодая…

— Как видите.

— Вижу я, что берёзу надо давно спилить, — пробурчала старуха, кивая на кривую знакомую Леры. — Совсем из-за неё темно.

— Да пусть растёт…

— Мужиков водить будешь?

— Э-э… — Резкие переходы с темы на тему и так-то сбивали с толку, а этот вопрос и вовсе вывел девушку из равновесия. — А в Озёрске есть приличные?

— Искать надо, — улыбнулась старушка. — Я не нашла.

Она цокнула языком и, не прощаясь, направилась к выходу, легко помахивая прихваченным топором, Лере оставалось лишь развести руками.

А затем оглядеться, прикидывая, во что станет ремонт и что нужно купить, вздохнуть — до начала занятий оставалась всего неделя, — запереть все двери и тоже уйти, поскольку ночевать в своей новой обители девушке решительно не хотелось.

Выйдя из подъезда, она подняла голову — тёмное окно комнатушки показалось жуткой беззубой пастью, старческой пастью, — и вдруг почувствовала спиной чей-то взгляд, резко обернулась…

И никого не увидела. Маленький дворик пустовал, и лишь постукивающие по стеклу ветки оживляли его тишину.

И пустоту.

— Город маленький, а пытается вести себя как большой, — тихонько произнесла Лера.

Озёрск прищурился, но промолчал.

А девушка улыбнулась, довольная тем, что беззлобно поддела своё новое обиталище, надела шлем и завела скутер… Точнее, не скутер, а натуральный отечественный мотороллер «Вятка» выпуска одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого, купленный пару лет назад на блошином рынке в состоянии «металлолом», заботливо восстановленный и выкрашенный в гламурный ядовито-розовый цвет, так, что мотороллер стал походить на легендарную итальянскую «Веспу», с которой, собственно, когда-то и был скопирован.

Запустив двигатель, Лера уселась в седло и, мягко отпустив сцепление, покатила в гостиницу. Привычно привлекая внимание прохожих: мужчин — ладной фигуркой на приметном скутере, женщин — тем же, только чувства получались иными. Однако Лера с той же привычностью не обращала внимания ни на приветливые взгляды, ни на завистливые, полностью увлечённая одной-единственной мыслью: успеет ли она устроить ремонт до начала учебного года?

— Нет, конечно.

— Что «нет»?

— А вы рассчитывали на «да»?

— Что «да»?

— А что «нет»?

Пауза, во время которой собеседники недоумённо смотрят друг на друга, после чего следует логичный, а главное — своевременный вопрос:

— Вы сейчас о чём спрашиваете?

— А вы о чём говорите?

— О проекте.

— И что вы сказали о проекте?

— Я сказал, что всё, связаное с архитектурными планами, идёт не так, — категорически заявил Сулейман Израилович. — Не будь я Кумарский-Небалуев.

И топнул ногой.

Анисим вздохнул.

И посмотрел на Пихоцкого. Пихоцкий изобразил на лице уныло-доброжелательное намерение исполнить всё, что будет указано, но подсказывать ничего путного не стал. Прораб, Василий Данилович Шишкин, тоже не горел желанием общаться с бушующим архитектором, и в разговоре в очередной раз возникла пауза.

А происходил разговор в эпицентре обширной строительной площадки, ещё не грязной, не раскопанной, но уже размеченной и огороженной, оснащённой бытовками для строителей и многочисленным парком техники. При этом южная сторона площадки упиралась в стоящую в лесах усадьбу графов Озёрских, которой суждено было стать ключевым зданием будущего комплекса «Озёрский дворец» — круглогодичного курорта, созданием которого известное семейство Чикильдеевых загорелось настолько сильно, что руководить проектом был поставлен лично Анисим Андреевич — старший сын и главный наследник.