– Ты когда‑нибудь скучала о прежних днях, Фэй?

Она всегда была честна с ним.

– Откровенно говоря, ни разу, во всяком случае, до сих пор.

– Ну, я полагаю, у тебя и времени на это нет – с пятью‑то детишками. – Эйб хорошо понимал, что ей нужна работа, и решил перейти прямо к делу, чтобы избавить ее от смущения. – Так чем я обязан удовольствию слышать ваш голос, миссис Тэйер? – Легко догадаться… Эпизод в пьесе, небольшая роль в фильме… Он хорошо знал, что она не станет просить о невозможном.

– Хочу просить тебя об одолжении, Эйб.

– Давай, выкладывай.

Он всегда бывал с ней прям, и сейчас, если это будет в его силах, поможет.

– Я могла бы повидаться с тобой? – Фэй вела себя как начинающая актриса.

– Конечно. Называй день.

– Завтра?

Эйб даже несколько испугался – похоже, они действительно в отчаянном положении.

– Прекрасно. Сходим на ланч на Браун Дерби. На мгновение Фэй с тоской вспомнила прежние дни и, повесив трубку, пошла наверх, сдерживая улыбку. Она молила Бога, чтобы Эйб не счел ее выжившей из ума. Но при встрече он не сказал ничего подобного. Наоборот, сидел спокойно, обдумывая просьбу. Эйб был потрясен, услышав о подлинных масштабах произошедших перемен, о том, что они живут теперь на Монтерей Парк. Какое низкое падение после тех высот, откуда оба начинали совместную жизнь. Светлые годы безвозвратно ушли, но малышка держалась. Она вообще была девушка с характером и достаточно умна, чтобы добиться задуманного. И теперь он размышлял, как ей помочь.

– Я где‑то читала, что Ида Лупино была режиссером в «Уорнер Бразерс», Эйб.

– Я знаю. Но далеко не каждый может дать тебе такой шанс, Фэй. – Он не кривил душой. – Кстати, что говорит по этому поводу твой муж?

Фэй глубоко вздохнула и посмотрела старому агенту в глаза. Эйб не слишком изменился за эти годы. Все такой же круглый, седовласый, требовательный и честный. И самое главное – она чувствовала это – до сих пор был ее другом. И он поможет ей, обязательно поможет.

– Муж еще не знает. Я решила сперва поговорить с тобой.

– Ты думаешь, он будет против твоего возвращения в Голливуд?

– Не совсем так; если бы я пыталась играть, он, возможно, и возражал бы, но для этого я уже стара и слишком давно ушла из кино.

– В тридцать два года рано говорить о старости, но через столько лет трудно вернуться обратно. Люди забывчивы, у молодежи вообще нет своих звезд. Ты знаешь, – он откинулся на спинку кресла, задумчиво посасывая сигару, – твоя идея начинает мне все больше нравиться. Если ее запродать на студии, могло бы кое‑что выйти.

– Попытаешься?

Эйб ткнул сигарой в ее сторону.

– Значит, просишь меня снова стать твоим агентом?

– Да. – Фэй твердо встретила его взгляд, и он улыбнулся.

– Тогда принимаю предложение. Я все разнюхаю и посмотрю, что можно сделать.

Фэй слишком хорошо его знала. И была уверена, что Эйб перевернет все вокруг, и если ничего не найдет, то, значит, ничего и быть не может. Она не ошиблась. Эйб пропал на шесть недель, а наконец позвонив, попросил немедленно приехать.

Она не осмелилась ни о чем спросить по телефону, просто села на автобус до Голливуда, а потом буквально бегом взлетела по ступенькам и ворвалась в его офис.