Я пристально посмотрел на Вивиена; с лица его исчезла горькая улыбка. Он встал и отошел. Я старался поймать бедную птичку, во она не узнавала своих друзей, и бежала от меня, жалостно чирикая, прямо в пасть жестокого врага. Я еле-еле успел отогнать кошку, которая вскочила на дерево, и глядела вниз через ветки; тогда я пошел за птичкой, и тут услышал, не знаю откуда, отрывистый жалобный звук. Откуда? вблизи или издали? с земли? с неба! Бедная матка! как материнская любовь, звук слышался то близко, то далеко, то на земле, то на небе.

   Вдруг, неожиданно, Бог знает откуда, надо мной затрепетали маленькие крылышки.

   Птенчик остановился, и я тоже.

   – Хорошо, – сказал я, – вы отыскали друг друга; теперь распоряжайтесь как знаете.

   Я воротился к Вивиену.

   Глава II.

   Пизистрат.Как вы узнали что мы остановились в этом городу?

   Вивиен.Неужели вы думаете, что я мог остаться там, где вы меня оставили? Я вышел и побрел сюда. Когда я на заре проходил по той улице, у ворот гостиницы собралась прислуга; я прислушался к разговору, и таким образом узнал, что вы все в гостинице… все… (он вздохнул глубоко).

   Пизистрат.Ваш бедный отец очень-болен; скажите, как могли вы отвергнуть столько любви?

   Вивиен.Любовь!.. его… моего отца!

   Пизистрат.Неужели вы, в самом деле, не верите, что ваш отец любил вас?

   Вивиеп.Если-б я верил его любви, я-бы никогда не покинул его. Сокровища обеих Индий не заставили-бы меня оставить мою мать.

   Пизистрат.Это, в самом деле, странное заблуждение: если вам удастся осилить его, можно будет еще все исправить. Неужели и теперь еще между нами должны оставаться тайны? (убедительно) Садитесь-ка, да расскажите мне все.

   Поколебавшись немного, Вивиен согласился; его лицо прояснилось, и звук голоса даже изменился, почему я был уверен, что он не будет стараться скрыт истину. Так-как я впоследствии слышал тот же рассказ от его отца, то вместо того, что бы повторять слова Вивиена, искажавшего факты (не с намерением, но в силу особенной склонности ума, по-большей-части ложно направленного), я расскажу только, как я его понял, настоящее отношение этих двух лиц, так несчастливо противупоставленных друг другу. Читатель, прости меня, если рассказ мой будет утомителен и если тебе покажется, что я сужу не довольно строго о преступном его герое, вспомни, что рассказчик судит так, как сын Остина должен был судить сына Роланда.

   Глава III.

   У вступления в жизнь. – Мать.

   «Во время войны в Испании тяжелая рана и последовавшая за тем горячка удержали Роланда в доме одной вдовы, Испанки. Его хозяйка когда-то была богата, но её состояние было разорено бедствиями, постигшими все её отечество. У неё была единственная дочь, помогавшая ей ходить за раненным Англичанином. Когда приблизилось время отъезда Роланда, простодушное горе молодой Рамуны вполне обличило впечатление, произведенное гостем на её чувства. Благодарность и отчасти может-быть утонченное понимание чести помогли весьма-естественному очарованию, произведенномуна сердце Роланда красотой молодой сиделки, и состраданию к её потерянному состоянию и горестному положению.