|
— Но сколько человек были бы готовы немедленно выступить, причем на ее стороне? Трое русских обменялись взглядами. — Человек сорок, — произнес наконец Барятинский. — Всего лишь четыре десятка людей, готовых действовать? Русские покачали головами. — Сорок против всей машины царской власти, вместе с канцлером и генералами? — настаивал Себастьян, все еще не веря. — Такова реальность, граф. Было бы слишком неблагоразумно лгать вам. Все были подавлены. После молчания, еще более длительного, чем прежде, Себастьян заявил: — Все в руках императрицы. — Что вы хотите этим сказать? — Ей придется предстать перед всей гвардией и объявить себя спасительницей, защищающей Россию от иноземца. Как это сделала когда-то императрица Елизавета. Это заявление повергло всех в шок. — Что вы задумали? — спросил Григорий Орлов. — Захват власти императрицей. Он должен произойти самое большее за несколько часов. — Но кто ей все это объяснит? — недоумевал Григорий. — Никто из нас к ней не допущен, кроме графа Панина. Дорога в Петергоф, где она в данный момент проживает, охраняется преданными немцу людьми. — А где сам царь? — Если он находится не в Санкт-Петербурге, чтобы принять посла или что-то в этом роде, то пребывает в Ораниенбауме, это на Финском заливе, прямо напротив Кронштадта, в замке, который охраняет голштинский полк. — Если я вас правильно понял, — подвел итог Себастьян, — при дворе зреет заговор против царя и канцлера Воронцова, но с вашей стороны никакой организации не существует. Вы практически ничего и никого не представляете. Я могу только повторить: одна лишь императрица может действовать законно. Барятинский и Григорий растерянно посмотрели на него. Они походили на мышей, которых смертельно пугает и в то же время завораживает огромный кот. И оказались настолько парализованы этим страхом, что, похоже, потеряли всякую способность действовать. — Так не может более продолжаться, — властно произнес Себастьян. — Нам нужно добиться через Панина доступа к императрице. — Но Панин тоже в Петергофе, — заметил Алексей. — Может быть, к нему можно добраться через Разумовского? — предположил Барятинский. — Кто это? — Президент Академии наук. — Тогда сделайте это, прошу вас, причем прямо завтра, — заявил Себастьян. — Я хотел бы получить от него рекомендательное письмо к Панину до моего отъезда в Санкт-Петербург. Мы все должны собраться там как можно раньше. Я буду у графа Ротари, в его особняке в Графском переулке, это возле Невского проспекта. Распростившись с гостями, Сен-Жермен в сопровождении Александра и шевалье де Барбере вышел из дворца. Садясь в карету, Себастьян еще думал о том, что английская корона поддерживала безумства будущей императорской четы России. Он поведал об этом Александру и шевалье де Барбере. Положение было чрезвычайно рискованным. Во всяком случае, для него. 12. |
