Трипитака встретился глазами со Свинтусом и кивнул. Свиноголовое существо, сделав над собой усилие, посторонилось.

На пороге принц обернулся и, вытянув вперед руку, сказал, обращаясь к стоящим в зале людям:

— Но если она скажет, что он любит ее так же_: как и прежде, я вернусь с целой армией и уничтожу всех вас! — Сказав это, он быстро повернулся и вышел.

Они некоторое время смотрели друг на друга, слушая его удаляющиеся шаги, а затем обезьяний Король сказал:

— Примечательно, что свою угрозу он высказал нам только после того, как дошел до двери.

— Да, в рассудительности ему не откажешь, — согласился с ним Ши.

— Хорошую мысль ты подал, Хей, — сказал Трипитака. — Как это пришло тебе в голову?

Ши пожал плечами:

— Просто я, видимо, неисправимый романтик. Я разделяю мысль о том, что человеку всего лишь раз в жизни дано испытать истинную любовь, поэтому, если нынешний король Королевства Ворона мошенник, он, по всей вероятности, не может любить королеву истинной любовью. Конечно же, предполагая это, я исхожу из того, что настоящий король и королева по-настоящему любили друг друга, хотя понимаю, что королевские браки не всегда сопровождаются любовью.

— Браки устраиваются, — согласился обезьяний Король. — А как быть с любовью?

— Очевидно, в этом случае любовь присутствовала, — сказал Ши. — По крайней мере наш принц, кажется, уверен в этом, иначе он не пошел бы с этим вопросом к матери. Эх, как было бы здорово превратиться в муху и услышать их разговор, сидя на стене!

— О, прекрасная мысль! — воскликнул обезьяний Король. — Ты действительно хотел бы этого, Хей? Тогда — полетели! — Он проделал какие-то магические пассы, и Ши внезапно охватило очень странное чувство: комната поплыла перед его глазами; он почувствовал панический страх; затем все предметы в комнате получили четкие очертания, а он приобрел способность охватывать взглядом намного большее пространство, чем прежде, так как угол зрения увеличился до двухсот семидесяти градусов, хотя поле зрения разделялось на многие дюжины элементов, представляющих собой как бы живую мозаичную картину. Он повернулся к Чалмерсу, но док, возвышавшийся над ним, как гора, был в полнейшем смятении, Ши с ужасом понял, что превратился в муху!

Внезапно другая муха, прожужжав над ним, села рядом. Муха была такая же громадная, как и он, и с лицом обезьяньего Короля!

— Ну, ты готов? — спросил чародей-примат. — Тогда полетели! Его лицо вдруг стало мушиной головкой, а сам он, отвернувшись от Ши, засеменил по полу и затем замахал крылышками.

Ши последовал за ним, почувствовав вдруг, что делает это непроизвольно. С дрожью в сердце Гарольд подумал о том, что могло бы произойти, если бы он отказался последовать за Королем, а тот не обладал бы способностью оказывать некое принудительное воздействие.

Они вылетели в окно, пролетели через лес и оказались над рекой. Некоторое время они летели вдоль реки к ее истоку, пока не увидели перед собой городские стены и башни. По мнению Ши, город был не слишком большой — не больше двадцати тысяч жителей, но с высоты мушиного полета небольшие белые домики и высокий каменный дворец смотрелись очень привлекательно.

Летевший впереди обезьяний Король стремительно стал снижаться при подлете к дворцу. Ши не отставая следовал за ним.

Король с жужжанием летал от одного окна к другому и наконец влетел в одно из них, затененное богато расшитым экраном в резной раме. Ши последовал тем же путем, страшась, однако, угодить на липучую бумагу от мух.

В действительности он мог об этом и не беспокоиться: Король летел по спирали, поднимаясь все выше и выше, пока не достиг верхнего края гобелена, закрепленного примерно в пятнадцати футах над полом, что для Ши, в соответствии с его нынешним восприятием реальности, было подобно обозрению окрестностей со склона Монт Рушмора.