— Нет, тут средства идут со Среднего Востока, а не со Среднего Запада, — сказал Джонс и, помолчав, добавил: — Скажу вам под большим секретом, Стратеррик. Речь идет об одном из нефтяных магнатов, фантастическом богаче. Он учился здесь, кажется, в Харроу и Кингс-колледже, в Оксфорде, и очень хочет сделать что-нибудь для Великобритании. И ему приспичило создать огромнейшую организацию для процветания этого проклятого искусства. К нам уже обращались его юрисконсульты, поскольку тут вопрос финансовый. Я сам виделся с ним лично и думаю, что он серьезно отнесется к моей рекомендации. Может быть, вы о нем уже слышали — это принц Агамазар.

— Бог мой, опять тысяча и одна ночь! Какой он?

— Да как будто очень славный малый. Молодой, лет около тридцати, держится отлично, очень красив — такая броская, восточная красота, очень щедр, не то что другие богачи, женщины, конечно, сходят по нему с ума.

— Конечно, конечно, как же иначе! Алмаз чистейшей воды, а не мужчина! Значит, женщины по нему сходят с ума, так?

— Да, все, кого я знаю. Моя жена, например…

— Ваша жена не в счет. Нет, нет, я не хотел вас обидеть. Наверно, он всех вас, вместе с вашими женами, накормил сказочным обедом: черная икра — столовыми ложками, шампанское льется, как лимонад, прекрасные манеры, швыряется миллионами…

Сэр Майкл мрачно замолчал и задумался. Такси стояло у выезда на Пиккадилли. Они переехали площадь, но оба молчали.

— Принца Агамазара в Лондоне нет, — сказал наконец Джонс, — но он может вернуться в любой день, как мне сказали. Может быть, позвонить ему или попросить моего шефа послать ему письмо, а лучше и то, и другое? Сможете вы тогда зайти к нему в отель «Кларидж», поговорить про эту его организацию?

— Конечно, смогу. — Сэр Майкл помолчал. — Но возможно, что мы с ним не поладим, Джонс, имейте это в виду.

— Нет, поладите!

— Все зависит от… впрочем, не важно от чего. Давайте-ка лучше подумаем о возрождении примитивизма в театре, которое мы сейчас отпразднуем пивом и элем.

19

В последнее время сэр Джордж, не зная, куда деваться после конца занятий в Дискусе и не желая видеть свой дом в Хемпстеде, заглядывал «на минутку» в клуб и часто просиживал там часами. Но в этот вечер, по счастливой случайности, он отправился прямо домой. Окончив работу непривычно рано и уже в шесть часов подходя к дому, он раздумывал, что же ему сейчас делать. Смутно чувствуя, что хорошо бы сразу принять ванну — было жарковато, а он шел от метро слишком быстро, — он поднялся по удивительно скучной лестнице наверх, не заглянув вниз, и вошел в спальню. И там увидел Элисон — она сидела на своей кровати рядом с полуразобранным чемоданом, усталая, измученная, грустная.

— A-а, вот это приятный сюрприз, дорогая. Не ожидал увидеть тебя здесь.

Она ничего не сказала, только невыразительно кивнула.

— Устала в дороге?

Она снова кивнула.

Он подошел поближе.

— Как видно, тебе там было не очень хорошо. Не надо огорчаться, Элисон. — Он положил ей руку на плечо, но вместо того чтобы, как это часто бывало, стряхнуть эту руку, Элисон, к его величайшему удивлению, крепко схватила ее, прижала к щеке и вдруг разразилась слезами. Он понял, что сейчас она заговорит, и остановил ее: — Нет, Элисон, прошу тебя, не стоит.