Фиона выглядела, как провинившийся ребенок.

— Имей в виду, она мне так ничего и не сказала. Я сама догадалась. Несет какую-то ахинею про то, что ничего не надо делать до понедельника. Господи, Деклан, да мы все помрем до понедельника. Ты можешь быстро приехать? Я уж постараюсь ее задержать до твоего прибытия.

Барбара стояла и смотрела, как эти двое, взявшись за руки, вливаются в толпу простых горожан, прогуливающихся в лучах закатного солнца. Но они сейчас не видели ни моря, ни лодок, качающихся на волнах, ни прохожих, ни продавца воздушных шаров, ни детей, облизывающих подтаявшие рожки с мороженым.

Барбара вздохнула. Все хорошо. Надо было видеть, как они посмотрели друг на друга и ушли. Так и ушли, даже не попрощавшись с Барбарой. Вот и прекрасно.

Ой-ой, а ведь придется хотя бы часть пути до дома проделать пешком. Нужно же избавляться от трехсот лишних калорий, которые она тут выпила. Похоже, что ярко-голубое платье еще понадобится.

— У меня ноги подкашиваются, — пожаловалась Фиона, — давай посидим?

Деклан подвел ее к каменной скамейке, усадил и сам сел рядом, взяв за руку.

— Ты понимаешь, из-за чего все это? — спросила она чуть погодя.

— Нет, честно говоря, нет.

— Но я же говорила! Я так долго объясняла!..

— Я не совсем понял.

— Ну и как это называется? — спросила она.

— Нервы, — просто сказал он.

Последовало молчание.

— Нет у меня нервов, — вдруг сказала Фиона.

— Прекрасно. Потому что у меня тоже нет. Я уверен, что у нас будет прекрасный брак.

— Мы не можем пожениться. — Ее голос был очень ровным и спокойным.

— Почему именно не можем?

— Потому что однажды я уже сделала глупость и влюбилась с идеей выйти замуж и обойти весь мир. Боюсь, что опять делаю то же самое.

— Но мы не будем бродить по миру. Мы собираемся поселиться здесь. Мы собирались внести депозит за квартиру на этой неделе.

— Нет, Деклан, слишком много всего случилось.

— И оно все случилось после того, как мы договорились пожениться?

— В некотором роде да. Шейн умер.

— Шейн?

— Тот парень, с которым я ездила в Грецию. Помнишь, я пыталась тебе рассказать…

— Я же говорил, что прошлое не имеет значения.

— Но оно имеет, Деклан, оно формирует нас.

— Ну, значит, я плохо сформирован. У меня и прошлого-то нет.

— А у меня был Шейн.

— Парень, который тебе когда-то нравился? Ты расстроилась, потому что он умер?

— Клянусь, мне абсолютно все равно.

Деклан страдальчески поморщился, не в силах понять что-либо.

— Какое отношение это имеет к нам? У нас не было сложных отношений. Мы хотим одного и того же, или я только так думал? В чем сходство?

— Я опять могу принять дурацкое решение. Через несколько лет ты можешь стать мне безразличен. Это я такая. Сумасшедшая личность.

— Это уж моя задача — сделать так, чтобы ты продолжала меня любить, — заметил Деклан.

— Если бы все было так просто. Я сумасшедшая, урод, не способный принимать решения. Лучше мне их и вовсе не принимать.

— Вот тут тебе придется помочь мне, Фиона. Я стараюсь. Я очень стараюсь, но все равно не понимаю.

— Тогда я расскажу тебе все сначала, — сказала она.

— Только давай на этот раз помедленнее, ладно?

На ее лице мелькнуло подобие улыбки.

— Ладно, — согласилась она, — если начну частить, притормози меня.