— Мне показалось, ты не сильно хотела близости, — Финист приподнял бровь, глядя на меня с удивлением.

— Дело не в том, хочу я или нет. Но врать мне не нравится.

— Ты бы предпочла бурную ночь? — напрямую спросил он, и мне пришлось отвести глаза. Как бы ни пострадало моё самолюбие от пренебрежения мужа, быть с незнакомым человеком в столь близких отношениях я не готова.

— Нет.

— Вот и я так подумал, — кивнул Финист, а затем неожиданно быстро оказался рядом. Приподнял двумя пальцами мой подбородок. — Но если ты передумаешь…

— Ну, уж нет! — я возмущённо отбросила в сторону его руку и, охнув, едва успела подхватить сползающее одеяло. Муж хмыкнул и демонстративно отвернулся.

— Попросить принести завтрак в спальню? Говорят, у вас готовят замечательные пирожки с капустой…

— Тогда и оладьи мне попроси. С вишневым вареньем, — сказала я, едва заметно смутившись. А затем с вызовом посмотрела на Финиста. Из-за него ведь вчера нормально не поела!

Хорошо, он мой взгляд не увидел.

Муж вызвал прислугу и попросил приготовить завтрак. Начало замужества оказалось не таким уж плохим.

Долгие проводы — лишние слёзы. И родители явно решили воспользоваться этой поговоркой. Стоило нам позавтракать, а Финисту выйти из спальни, как туда забежали служанки и быстро помогли мне собраться. Оглянуться не успела, как вещи были аккуратно сложены, а я сама одета и причёсана.

— Ну что, присядем на дорожку? — пробасил батюшка, зайдя в опочивальню. Сделал знак служанкам — те вышли, оставив нас с отцом наедине.

Батюшка по комнате прошелся, на книгу на столике оставленную посмотрел неодобрительно и взглянул на меня с беспокойством.

— Не обидел тебя муж, Оладушка?

Я рот раскрыла от такого вопроса. А если бы обидел — батюшка его на кол посадит, что ли?

— Что ты, батюшка, он был очень осторожен, — ответила я, невольно притронувшись к брачному браслету. Браслет слегка нагрелся — никак, Финист возвращался в комнату. Было у парных браслетов замечательное свойство: чем ближе был супруг, тем теплее становилось украшение, и тепло это согревало даже в самый лютый мороз. А вот на расстоянии браслет оставался просто красивой безделушкой.

— Это хорошо, — крякнул в бороду батюшка, оглаживая её рукой. — Если обидит, ты сразу пиши, не молчи. Не бойся, что далеко — я к тебе мигом Митьку пришлю. Дома тебе завсегда рады будут.

— Ты же меня знаешь, батюшка. Я себя в обиду не дам, — я улыбнулась и обняла отца, вдруг четко осознавая, что теперь неизвестно, когда снова его увижу. До столицы было три дня пути, а батюшка даже в соседнее село редко выбирался. На глазах выступили слезы, и я быстро смахнула их рукой, чтобы отец не заметил. А то подумает еще, что я о жизни своей кручинюсь.

Провожать нас вышел весь двор. Подруженьки в голос рыдали и всё совали мне в руки пряники, а тетка Фрося целый окорок вынесла. Мачеха тоже подарок испекла — яблочный пирог так вкусно пах, что слюнки текли! Я от всего этого добра не отказывалась, деловито пряча вкусности в карете. Неизвестно, как у Финиста дома питаться принято, может, я там буду жить впроголодь. А так хоть наемся, пока запас есть! Да и опять-таки, дорога до столицы неблизкая.

Муж на все эти хлопоты глядел всё с тем же снисходительным выражением лица, с которым в спальне на меня смотрел. Немного раздражало это его вездесущее понимание. Хотя обижалась я понапрасну — он не со зла так себя вёл, просто привык, что сам себе хозяин, а тут меня ждать приходилось. И подстраиваться опять же, угождать.

— Ну что, поехали? — спросил он, когда меня в десятый раз поцеловали и обняли. Я кивнула, с тоской посматривая в сторону окошек сестры. Алёнушка так и не вышла меня провожать.