– Лиз…

– Я от вас ухожу, – тихо сказала я, и мои слова возымели такой эффект, который не произвела бы, наверное, и атомная бомба, сброшенная на город.

-10-

– Эмили? – ошарашенно уставилась на меня мать.

Краска отхлынула с ее лица. Если честно, я думала, что подобная фраза и вовсе убьет ее на месте, но теперь понимала, что она мне не поверила. А зря.

– Мама, папа, – повторила я, глядя на них обоих по очереди. – Я не шучу. Самое страшное позади, мне сделали операцию, и теперь остается только привыкнуть к новой жизни. Приспособиться. И делать это я планирую без вас.

По их вытянувшимся лицам было ясно, что они оба пребывают в глубочайшем шоке.

– Не надо, мама, – предостерегла я взрыв ее негодования. – Знаю, что ты хочешь сказать. Но мне уже достаточно лет, чтобы самой решать, как поступать. Запретить мне уже не получится.

– Эмили… – она посмотрела на меня, будто не узнавая.

Разочарованно качая головой, она опустилась на стул.

– Вы давно терпите друг друга только из-за меня. Из необходимости обеспечивать мне уход, быть любящей семьей, заботиться. Но… – я горько усмехнулась, – вы давно не семья, и кроме меня вас ничего не связывает. Признайтесь в этом и отпустите друг друга. – Взглянула на них по очереди, вложив во взгляд всю свою боль и нежность. – У меня новое сердце, понимаете? Я должна учиться самостоятельности, а вы не должны больше изображать из себя пару, потому что получается у вас плохо, и мне напряженная обстановка только вредит. Взаимные обиды, упреки, ревность и то, как вы с трудом выносите друг друга здесь, – меня это убивает.

– Какая самостоятельность? – разочарованно пробормотала мама и перевела взгляд на отца. – Кто тебе вбил в голову эту дурь? Он?

– Прости меня, мамочка, – я подошла к ней ближе, присела на свободный стул и взяла за руку. Ее ладонь была теплой и сильной. – Из-за болезни тебе пришлось постоянно ухаживать за мной. Но теперь ты свободна. Понимаешь? Займись собой, найди себе работу или занятие по душе. Пора оживать, – погладила ее по руке нежно, пытаясь унять дрожь в ее теле. Но в глазах мамы застыл ужас. – Я не собираюсь уходить прямо сегодня, но это обязательно случится. Может, через пару недель или месяц. Так и будет. И хочу, чтобы ты приняла мое решение как данность.

– Ты слышишь? – мама не смотрела на меня. Тяжело дыша, она метала молнии в мужа. – Чарльз, ты слышишь свою дочь? Что за бред?

– Это не такая плохая идея, Лиз, – донесся до нас его осторожный голос, – Эмили ведь уже большая девочка.

– Вот, значит, как ты заговорил… – она смотрела разочарованно, – как всегда, рад тому, что с тебя снимают обязанности? А ничего удивительного: тебе всегда было плевать на ребенка!

Я поцеловала ее ладонь, заставив на секунду замолчать, и встала.

– И куда? Куда ты пойдешь? – глядя на меня, как на предательницу, жалобно запричитала она.

– Не знаю, – пожала плечами я.

– Даже не думай. Я тебе не позволю, – фыркнула она. – Нет, вы посмотрите. Как только легче стало, мать стала не нужна. Так получается?

Ее трясло.

– Лиз, взгляни на это с другой стороны.

– С какой? – почти закричала она. – Какие здесь могут быть стороны? Ты заделал ребенка своей шлюхе и сваливаешь, а я остаюсь одна, и даже дочери своей не нужна!

– Нужна… – Я снова попыталась взять ее за руку, но она вырвалась.