— Так, значит, вы отказываетесь обслуживать меня. Отказываетесь обслуживать покупателя, исходя из того, что он вам чем-то не понравился? По своей прихоти. Не понравились прическа, или макияж, или выражение лица — так, значит, убирайся, пошел прочь! Так, что ли? — Гизела уже почти перешла на крик, намеренно привлекая к себе внимание окружающих. Да и внешне она превратилась в разъяренную фурию, готовую крушить все подряд. Несколько посетительниц магазина, разглядывавшиеся до этого выставленные для продажи образцы ваз, настороженно наблюдали за происходящим, в готовности немедленно ретироваться в случае дальнейшей эскалации конфликта.

Рейчел хладнокровно наблюдала за этой убогой театральщиной, выжидая, когда закончится импровизированное балаганное представление. Продолжать дискуссию бессмысленно и даже опасно, это только подольет масла в огонь. Мадам уже трудно будет остановить. Поэтому она просто выразительно показала рукой на дверь и сказала:

— Выход с той стороны. И, пожалуйста, без скандалов. Не заставляйте вызывать полицию.

Однако предупреждение подействовало на Гизелу, как красная тряпка на быка. У нее, видимо, перехватило дыхание от злости. Она вся побелела, не в силах что-то сказать, потом вдруг сорвалась с места и ринулась к полкам, на которых стояли вазы весьма причудливой формы, различных цветов и размеров. Находящиеся рядом с полками невольные зрители этой сцены брызнули в разные стороны, спасаясь от взбесившейся матроны, способной на все.

Она схватила огромную стеклянную вазу и швырнула ее в Рейчел. Все происходило настолько молниеносно, что та не успела среагировать. Просто не предполагала, что такое может произойти. Не успела ни увернуться, ни отбить летящий предмет рукой. Весьма увесистый сосуд ударил ее в плечо и упал вниз, рассыпавшись по полу гроздьями осколков. Вслед за первой в ее сторону полетела вторая ваза, правда, уже не столь громоздкая. Пытаясь уклониться, Рейчел сделала шаг назад, поскользнулась и, не удержав равновесия, упала на пол боком, прямо на осколки. Она почувствовала острую боль в тех местах, куда впились осколки, особенно в правой руке и ноге, на которые приземлилась всей тяжестью тела.

— Ах ты, тварь! — Далее последовало непечатное выражение и звук хлесткого удара.

В дело вмешалась разъяренная Розалин, вынужденная перейти к рукоприкладству для спасения сестры и отмщения. На помощь прибежали еще две продавщицы, схватившие вырывающуюся Гизелу за руки. Раздались звуки пощечин, а затем Рейчел увидела склонившееся над ней испуганное лицо сестры.

— Как ты? Только осторожнее, не двигайся. А то тут полно осколков. — Она обернулась к продавщицам и крикнула:

— Вызовите «скорую помощь» и полицию! — Потом опять повернулась к пострадавшей сестре и начала осматривать раны.

— Так, два глубоких пореза на ладони и на ноге выше колена и несколько мелких. Дай-ка я вытащу пару осколков. Они неглубоко сидят, справлюсь одними ногтями. Будет немножко больно, потерпи. — Ловко манипулируя пальцами, она выдернула осколки и добавила: — Остальные придется пинцетом доставать. Очень мелкие.

Она опять повернулась к обслуживающему персоналу, который собрался уже в полном составе вокруг нее, и отдала несколько распоряжений. Тут же началась массовая суета и беготня, внешне выглядевшая поначалу несколько бестолково. Однако уже через несколько минут нашелся фотоаппарат, с помощью которого сделали ряд снимков — доказательств совершенного преступления, лейтмотивом которых был усеянный осколками пол, залитый кровью распластанной на них жертвы.