Глэдис очень любила дочь. Ревность к ее красоте не омрачала этого чувства. Однако она прекрасно понимала невозможность их встреч в будущем, а потому хотела оградить себя от дочерней привязанности и любви.

«Что, если Марсия будет настаивать на том, чтобы поехать со мной и жить у меня?» — с опасением думала Глэдис.

Поэтому в условия контракта входил пункт: если Марсия останется с отцом, Глэдис обязуется присылать им пять фунтов в неделю. В случае замужества Марсии эта сумма будет высылаться Генри в его личное пользование.

Глэдис дала ясно понять, что, если Марсия оставит отца и пожелает жить отдельно или же расстанется с ним по любой другой причине, кроме замужества, денег она, Глэдис, высылать не будет.

После нескольких лет брака с Генри Глэдис хорошо изучила своего первого мужа. Она знала о его жалкой пенсии, ничтожных и случайных доходах и о том, что он не способен хорошо зарабатывать своим трудом. Подобным соглашением она прочно обезопасила себя и вместе с тем успокоила свою совесть.

Генри же согласился, ибо иного выхода у него не было.

Латиноамериканец позаботился об юридическом оформлении развода, и вскоре миссис Флетчер покинула Ривьеру, а также мужа и дочь, связанных теперь накрепко золотой цепью из еженедельно получаемых пяти фунтов.

Как все одинокие и заброшенные дети, Марсия с раннего детства научилась быть самостоятельной. В войну, когда отец был в армии, мать устроила ее на полный пансион на одну из ферм в Сомерсете. Здесь Марсия была счастлива, пока не пришлось вернуться к родителям.

Бывали периоды, когда ее отправляли в школы-интернаты, но каникулы она обычно проводила не дома, а на ферме.

Лишь тишина и покой в маленьком фермерском домике стали для нее какой-то опорой в жизни, ибо здесь был ее настоящий дом.

Она любила старого фермера, его медленную спокойную речь и искреннюю любовь к каждой живой твари, любила его хлопотливую и ворчливую, но при этом добрейшую жену.

Они тоже полюбили поселившуюся у них одинокую девочку, и вскоре она заняла в их сердцах место родной дочери.

В школе она прошла суровое испытание одиночеством, впервые попав в общество своих однолеток, и вскоре поняла, насколько чуждой была им со своими мыслями и чувствами.

Позднее, однако, она нашла себе друзей и даже научилась получать удовольствие от общения со сверстниками. Но все же всегда радовалась окончанию занятий, каникулам и возможности уехать на ферму, к тем, кто был ей ближе родных отца и матери.

Когда же Глэдис совсем забрала ее домой, Марсия почувствовала себя посаженной в клетку. Она месяцами оставалась молчаливой, и ее не радовали никакие предложения и планы ее матери.

Но со свойственной юности податливостью она постепенно привыкала к новой жизни, окружению и интересам.

Для таких людей, как Глэдис и Генри, было типичным не замечать, как благосклонна к ним судьба, пославшая дочь, которая почти не доставляла им хлопот.

Всю жизнь Марсию окружали люди, слишком занятые, чтобы уделять ей внимание. Старики фермеры любили ее, но им некогда было интересоваться, о чем думает и чем занимается попавшее к ним малое дитя.

Поэтому Марсия с малолетства привыкла к одиночеству, и когда Генри и Глэдис уходили вместе или порознь, каждый в поисках своих развлечений, она сидела у камина с книгой, чувствуя себя так же уютно, как в годы раннего детства на ферме в стоге сена.

Когда Глэдис навсегда покинула дом, для Марсии это не стало большой неожиданностью.

Отец стыдливо объяснил ей суть финансового соглашения, предложенного ее матерью, и высказал мнение, что им лучше остаться во Франции.

— Разве тебе не кажется, папа, что хорошо бы вернуться в Англию, — робко предложила Марсия. — Мы могли бы жить в деревне, где жизнь намного дешевле. Я бы вела хозяйство, мы скопили бы немного денег, завели птицеферму или занялись коневодством.