Василий с облегчением вздохнул.

— Какую радостную новость ты мне принес! — воскликнул он. — Меня не покидала мысль, что я скомпрометировал всех, кто имел мужество помочь мне.

— Такое впечатление, что никто не заметил, как ты покинул зал. Все смотрели на Нерона, а когда он закончил истерику, тебя уже не было. — Ювелир протянул Василию блюдо с фазаньей колбасой, политой ароматным соусом. — Селеха даже не допрашивали. Чего не скажешь о Дарии. Но он держался молодцом. Сказал, что ничего не знает, не видел и дал клятву, что не является христианином. Кажется, Нерон начинает уже раскаиваться в своем поступке. «Мне будет недоставать моего маленького гения, — сказал он. — Я самый несчастный из людей! Я вынужден жертвовать друзьями ради государства!» Если он будет продолжать в том же духе, то я думаю ты вполне сможешь вернуться и снова добиться его расположения. Правда, он переменчив, как пантера, которой вонзилась в лапу заноза. Так что, прежде чем решиться на подобный шаг, я советую тебе дождаться более надежных доказательств его благосклонности.

— Но я собираюсь покинуть Рим как можно быстрее, — заявил Василий. — Я никогда не испытывал желания жить при дворе. А теперь больше чем когда-либо.

— Хорошо сказано, — согласился ювелир. Затем он с сожалением вздохнул. — Вот ты говоришь, что у тебя нет никакого желания жить при дворе. А вот меня тошнит от жизни, которую я вынужден вести здесь, в Риме. И мне кажется, что все евреи диаспоры такого же мнения. Они никак не привыкнут жить вдали от Храма. Конечно, нет ничего странного в том, что дети Израиля расселяются по всему миру. Им мало этого клочка земли между Иорданом и морем. И вот мы уходим в чужие города, мы становимся богатыми и влиятельными, но наше сердце тоскует, и мы несчастны. Я делаю то, что делают остальные. Окружаю себя роскошью. Мои двери отделаны черепашьими панцирями, а ручки сделаны га серебра, я ем га золотой посуды. Но сколько раз я повторяю себе, что был бы в тысячу раз счастливее, если бы жил в бедности в каком-нибудь темном домишке в Иерусалиме. А с другой стороны, если я вернусь, то тут же начну жалеть о том, что потерял здесь. Ведь тут я могу делать работу, которая очень ценится, и дело не только в деньгах. Мне не хочется потереть свою известность и уважение. Другими словами, два разных духа раздирают меня на части. Один тянет направо, другой — налево. Нет, я никогда не стану счастливым. — Он замолчал и какое-то время сидел, погруженный в свои не веселые мысли. Но вот он встряхнулся и заговорил совсем о другом: — Сегодня вечером у меня дома будет собрание… Придет Петр. Мы договорились еще давно, до твоего появления. И теперь уже поздно что-либо менять. Мне очень неловко, что здесь будет столько людей. Ведь ты по-прежнему в опасности. К тому же нам необходимо обсудить вызов Симона Волшебника. Медлить больше нельзя.

— Я видел Петра сегодня во сне. Теперь я знаю, кто он. Раньше у меня были лишь подозрения. — Василий прочел беспокойство в глазах старика и поспешил объяснить: — Я знаю, где он живет. Я целую неделю жил в доме, где он работал как простой слуга. Потом меня увезли во дворец. Но я все равно не понимаю, почему он ведет подобную жизнь.

— Вначале Петр остановился по другую сторону Тибра. Там размещается большая еврейская колония. Но прошло несколько месяцев, и действия Тижелия стали более активными. Он рассылал по всему городу своих шпионов. Не надо обладать большим умом, чтобы понять, что он хочет составить полный список христиан, живущих в Риме. В создавшихся условиях мы сочли неблагоразумным оставлять его на виду. Ведь многие знали о том, прежнем, убежище. Тогда он отправился к Ганнибалу. С тех пор он и находится там. Ни у кого даже и мысли не возникнет, что этот старик, который так услужливо ухаживает за постояльцами, не кто иной как великий Петр.