|
Я попыталась отмыть его жидким мылом, но как раз начался дождь. Похоже на кровь. У соседа есть кот. Возможно, он поймал какую‑нибудь зверушку и съел. Один раз он притащил сороку без головы, а однажды – крысу. Это вам не мышка! Целую здоровенную крысу. – София показала руками, какую именно. – Наверно, случилось что‑то такое. Но зачем бросать половик в море? Я расспросила соседей, но они ничего не знают. Никто ничего не видел. Никто и ничего не слышал, как обычно. Моя подруга считает, что этот вандализм связан с конфликтом из‑за прибрежного участка. Вильхельм не сошелся во взглядах с большинством соседей. Однажды в знак протеста он снес половину общих вешал для сетей. Такое народ долго не забывает. Не надо думать, что он склонен к насилию, но если на него давить сверх меры, то он может выйти из себя. Но, нужно сказать, он проявлял ангельское терпение со своими мальчишками. Не так‑то легко заполучить корову с теленком, а потом еще и двойняшек в придачу. Никто не знает, его ли это сыновья? Каждое воскресенье летом, когда они были маленькие, он брал их с собой на рыбалку, а затем они шли сюда и завтракали. Это была такая гармония! Такая тишина! Удивительно, что дети в таком возрасте могут сидеть спокойно. Вильхельм хвалил их, особенно Кристоффера, говорил, скоро он будет большой мужик. Наверно, нарочно, ведь Улоф был всегда гораздо выше. Я не могла не смеяться над Кристоффером, когда ребята дрались. Улоф был куда сильнее и обычно брал верх. Но Кристоффер никогда не сдавался. «Сдавайся!» – говорил он Улофу, который сидел на нем! Смех, да и только!
– Я сюда пришел не по поводу вашего заявления, – сказал Хартман, когда София сделала паузу, чтобы попробовать соус, который подруга протянула ей в чайной ложке. – То, что я должен сообщить, к сожалению, гораздо серьезнее. Вы, наверно, слышали, что Вильхельм на материк так и не приехал? – Нет, этого Мона нам не говорила. Он, наверно, приедет домой сегодня вечером. – Его нет в живых. По всей видимости, его убили. Мы нашли его тело несколько часов назад в каменном кургане в Валлеквиуре.
Когда полиция оцепила рыбацкий домик, а один из техников‑криминалистов забрал половик и стал разглядывать его в увеличительное стекло, Хартман снова сел в машину. Всхлипывания обеих женщин на заднем сиденье перекрывал монотонный крик попугая. Хартман подумал, что болезненный шум в ушах ощущается примерно так же.
Глава 30
Трюгвесон сидел в своем кабинете и невидящими глазами смотрел на улицу, где проливной дождь лупил по асфальту. Он вбил Вильхельма Якобсона в базу данных правонарушителей, хотя и так знал, что там найдет. Якобсон был осужден за избиение ребенка и получил тюремный срок, который впоследствии заменили условным. Несколько сухих слов, а ведь за ними настоящий ад! Описание увечий, нанесенных ребенку, сопровождалось цветными снимками. Круглые испуганные глаза Арне смотрели прямо в камеру, прямо в глаза зрителю.
Полчаса спустя Трюгвесон собрал коллег на планерку. И чуть не умер от головной боли, дожидаясь, пока шум уляжется и на него обратят наконец внимание. – Ну как все прошло в Эксте? Есть ли Моне Якобсон где жить, пока мы работаем в их доме и рыбацком домике? Я слышал, что она не хочет на это время оставаться дома. – Трюгвесон, скривившись, выпил стакан воды с растворенной таблеткой обезболивающего. – Мона может пожить в дежурке при больнице, где она работает. Не оптимальный выход, но лучшего пока нет. На больничный она уходить не хочет, а машину мы забрали на исследование. Другой вариант – она могла бы остаться у сына в Мартебу. Ансельма временно устроили в этой же больнице. Мария поискала ручку в своем рюкзаке, достала блокнот и открыла на исписанной странице: – Мы получили результаты судебной экспертизы, проведенной в рыбацком домике. |
