Ариэль вошла в тесную комнатку, поставив свой саквояж на пол у входной двери. Взглянув на собак, радостно носившихся в садике, она свистнула им, зовя в дом.

— Могу я пожить у вас несколько дней?

Дженни, оглянулась на мать, поднявшуюся из-за прялки и приближающуюся к Ариэль. Сара провела пальцами по лицу девушки, коснулась ее век, губ, словно разглаживая скорбные складки на бледном личике. Потом она подтолкнула ее к креслу у огня.

— Что случилось, Ариэль? — спросила Дженни, садясь напротив подруги и растирая ей замерзшие руки.

Ариэль кратко рассказала им обо всем случившемся. Когда она закончила, Дженни не произнесла ни слова, только взглянула на мать. Лицо Сары было сумрачно, и Ариэль ощутила какую-то неуверенность. Пожилая женщина не одобряла ее появление здесь.

— Я не должна была приходить, Сара?

— Разумеется, должна была! — воскликнула Дженни. — Разве не так, мама? Мы же друзья, к кому же ей еще идти?

Ариэль все так же неуверенно смотрела на Сару, которая, помедлив с минуту, протянула руку, снова коснувшись ее щеки.

— Граф не имел права так распоряжаться твоими лошадьми! — заявила Дженни, пылая гневом.

— Он мой муж. А мужья имеют право так поступать, — ответила Ариэль, по-прежнему глядя на Сару, которая при ее словах только покачала головой, улыбаясь, словно услышав какую-то глупость.

Сара скептически приподняла брови, и Ариэль, закусив губу, призналась:

— Вообще-то дело не только в этом, Сара.

На коленях у Ариэль покоились собачьи головы, и она машинально поглаживала их, пытаясь обрести утешение в их бессловесном сочувствии.

— Елена — это его подруга, но на самом деле она была 6го любовницей — сказала, что он не сможет полюбить меня. Если ей верить, он сам это сказал.

Ромул поднял голову и лизнул хозяйку в лицо. Ариэль, похоже, даже не заметила этого. Сара не спускала с нее глаз, в глубине которых таилась добрая улыбка.

— Мне так нужно, чтобы он любил меня, — едва слышным шепотом произнесла Ариэль. — Что я буду делать, если он не сможет?

Дженни, не зная, что сказать на это, взглянула на мать, которая жестом велела ей помолчать. Ариэль продолжала все тем же тоном:

— Саймон требует безграничного доверия с моей стороны, однако не может понять, что я нуждаюсь в том же самом. Наверное, поэтому он не верит в мою любовь. Но я не собираюсь покидать его навсегда.

Она беспомощно посмотрела на своих подруг.

— Во всем этом не так уж много смысла, не правда ли?

На лице Дженни выразилось сомнение, но Сара в ответ на этот вопрос только встала, налила воду в котелок и повесила его над огнем. Ариэль почувствовала, как в ней поднимается обида на то, что Сара явно не сочувствует ей в ее трудном положении.

— Я не останусь у вас, если вы считаете, что я поступила неправильно, — сказала она.

Сара только покачала головой, возражая ей, и крепко обняла молодую женщину. Потом указала рукой на узкую лестницу у задней стены дома, которая вела на чердак, и Дженни сразу же произнесла те слова, которые хотела сказать ее мать:

— Ты можешь спать на чердаке, Ариэль. Там есть кушетка. Взгляни сама.

Она быстро подошла к лестнице, и Ариэль, взяв в руку саквояж, последовала за ней.

Ариэль знала, что ее подруги спят в одной кровати, стоящей в комнате внизу. Кровать эта не могла вместить троих, так что она внутренне была готова примоститься где-нибудь на полу в уголке комнаты. Чердак, напоенный ароматом хранящихся там яблок, с маленьким круглым окном и кушеткой с набитым сеном матрасом показался ей пределом мечтаний.

— Здесь просто чудесно, Дженни, — сказала Ариэль, опуская саквояж на пол и подходя к окну. — Хотя мне кажется, что Сара недовольна моим появлением у вас.