— Ах вот как! Значит, она… — Ариэль встала было с кресла, но тут же снова села.

Сара сняла с крюка над огнем котел с похлебкой и перенесла его на стол. Бросив взгляд на сидящую у огня женщину, она принялась разливать похлебку по трем мискам.

— Может быть, немного вина, Ариэль? — спросила Дженни.

— Спасибо.

Ариэль подошла к столу и заняла свое обычное место между матерью и дочерью. Ей было немного не по себе от устремленного на нее взгляда Сары: этот взгляд выражал ее мысли ничуть не хуже языка.

— Рэнальф решил выдать меня замуж, — с усилием произнесла она, зачерпывая ложкой ароматное содержимое своей миски.

— За кого? — Дженни невидящим взглядом уставилась на девушку через стол.

Ложка Сары застыла в руке.

— За графа Хоуксмура.

Рука Сары дрогнула, ложка глухо стукнула о край деревянной миски, но две молодые женщины сделали вид, что ничего не заметили. Рот Дженни от удивления приоткрылся, она на мгновение потеряла дар речи.

Ариэль, уже привыкшая к этой новости, прекрасно понимала, какое ошеломляющее впечатление производит ее известие. Она поднесла ложку ко рту и принялась жевать кусочек сочного мяса, давая своим собеседницам время, чтобы освоиться с этой мыслью. Справившись с мясом, она произнесла:

— Это из-за приданого, спорных земель и королевы.

В наступившей тишине она рассказала жадно слушавшим ее женщинам то немногое, что знала сама. Руки Сары уже не дрожали. Она спокойно черпана похлебку и время от времени прихлебывала вино, но взгляд ее не отрывался от лица Ариэль. Под конец рассказа Дженни засыпала Ариэль вопросами за двоих.

— Когда это произойдет?

— Я сама еще не знаю, но вряд ли раньше Рождества — ведь нужно будет принять две сотни гостей.

Ариэль положила ложку, подалась всем телом вперед и оперлась подбородком о сплетенные руки. Ей, разумеется, даже не пришло в голову рассказать этим женщинам — своим ближайшим подругам, — что задумал Рэнальф сделать с Хоуксмуром: это ужасало даже ее.

Сара слушала Ариэль. Лицо ее ничего не выражало, но все ее тело била крупная дрожь. Руки Сары были спокойны, движения — четки и размеренны, но мозг ее разрывался от вопросов, рвущихся наружу и замиравших на ее парализованном языке. И эти вопросы были не из тех, которые Дженни, с ее обостренными чувствами, могла бы понять и задать за нее. Нет, они были связаны с событиями, о которых Дженни абсолютно ничего не знала… и должна была оставаться в неведении.

Этот граф Хоуксмур был наследником Джеффри. Но не был ли он также и сыном Джеффри? Успела ли Клара рассказать? И знает ли что-нибудь сын Джеффри про другого ребенка?

Она никогда не надеялась услышать хоть что-нибудь про этого ребенка. Она просто передала его мужчине, который должен был взять на себя все хлопоты о нем, должен был обеспечить его будущее. Человек этот должен был сделать так, чтобы ребенка никогда не коснулся ужас, павший на его мать. И каждый раз, когда имя Хоуксмура произносилось под кровлей ее дома, Сара скрывала все свои мысли и предположения так глубоко в душе, что они вряд ли могли надеяться когда-нибудь увидеть свет.

И вот теперь Хоуксмур снова появился рядом с ней. Снова Хоуксмуры и Равенспиры встретились вместе, здесь, на расстоянии броска камня от дверей ее дома. Руки старой женщины задрожали, и она поспешила зажать их между колен.

— А что будет с твоими лошадьми? — спросила Дженни, снова вешая котел над огнем и бросая туда пучок сухой ромашки.

Она не была посвящена в планы Ариэль, касавшиеся разведении породистых лошадей, но хорошо знала о страсти своей подруги к свободе и независимости.