Но на некоторые моменты следует указать, дабы читатель получил некоторое представление о той весьма забористой лжи, что неслась из уст обвиняемого на протяжении многих часов.

Так, например, Мануэль заявил, что не писал признания и даже не подписывал. Он несколько раз в различных вариациях повторил эти утверждения, а спустя полтора часа, по-видимому, забыв о сказанном, заявил, что свои признания в убийствах делал из желания спасти семью. Тезис о «спасении семьи» его чрезвычайно увлёк, и подсудимый весьма многословно и выразительно принялся вещать о том, что его отца полицейские хотели посадить в тюрьму, а любимую младшую сестрёнку – разорить. И никакого когнитивного диссонанса от собственных откровений Мануэль не испытал!

Другой поразительный рассказ Мануэля оказался посвящён совершенно мозголомной истории, согласно которой Питер Смарт имел суицидальные наклонности, обдумывал различные способы самоубийства и обратился к Мануэлю с просьбой раздобыть оружие. Более того, он до такой степени доверился Мануэлю, что передал ему ключ от дома! Между тем опись имущества, находившегося в доме Смартов, показала, что стоимость различных мелких предметов [хрустальных и золотых украшений, фарфора, раритетных книг и прочего] достигала 4,9 тысяч фунтов стерлингов. По тем временам это была весьма немалая сумма – около 150 месячных зарплат квалифицированного шотландского рабочего. История с передачей ключей от такого дома какому-то малознакомому работяге из газовой компании, в недавнем прошлом тюремному сидельцу, представлялась совершенно недостоверной, о чём главный обвинитель и заявил во время перекрёстного допроса Мануэля.

Неужели подсудимый всерьёз надеялся убедить присяжных в возможности подобного поступка Питера Смарта?!

Не менее завирально прозвучал рассказ Мануэля о его встречах с Уоттом. С плохо скрытым хвастовством подсудимый заявил, будто тот называл его «шефом» и просил помочь в поимке Таллиса, Мэри Боус и Харта. Именно на них Уотт якобы рассчитывал свалить убийство в собственном доме. Чтобы показать, как Уотт заискивал перед ним, Мануэль рассказал о том, как во время одной из встреч он обмолвился, будто имеет при себе очень мало денег. В это время они проходили мимо пекарни, принадлежавшей Уотту, и тот немедленно вошёл внутрь, открыл кассу и вытащил из неё все наличные деньги, которые и отдал Мануэлю. Сумма составила 15 фунтов стерлингов. История эта прозвучала совершенно смехотворно и вздорно, хотя сам Мануэль явно не отдавал себе отчёт в том, насколько же такой рассказ не соответствует образу состоятельного предпринимателя, якобы готовящего заказное убийство жены и дочери.

Сейчас мы знаем подноготную криминального пути Мануэля, и потому его потуги защитить себя мы можем с полным основанием называть не только наивными, но и комичными. Он в лоб опровергал то, что опровергнуть было невозможно, и выдумывал совершеннейшие небылицы. Подсудимый даже спустя 4 месяца с момента ареста так и не понял, как полиция вышла на него, другими словами, он так и не догадался о доносе Бреннана. В суде Мануэль великодушно защищал полицейского осведомителя, хотя в некоторых случаях мог сослаться на него для обоснования собственного alibi.