В этом месте следует отметить то, что привлечение Бреннана для защиты Мануэля могло бы доставить стороне обвинения некоторые проблемы, но обвиняемый этой возможностью не воспользовался. Он великодушно отводил от дружка подозрения в соучастии в некоторых эпизодах, не подозревая о его истинной роли в собственном разоблачении. Вот уж воистину, хитрее чёрта, глупее вороны…

Говоря о судебном процессе, нельзя пройти мимо очевидного противоречия в показания матери и отца подсудимого. Родители Мануэля были вызваны в качестве свидетелей защиты, что, кстати, следует признать вполне логичным, правда, защита их оказалась не такой, на какую рассчитывали сам Питер и его адвокаты. Мать Мануэля, явно потрясённая его сознанием в чудовищных преступлениях, рассказала о встрече с ним после ареста. Она признала, что сын во время разговора оставался спокоен и прекрасно понимал то, о чём говорил. Отец же, рассказывая о том же самом разговоре, понёс совершеннейшую околесицу и принялся доказывать, будто Питер был то ли под воздействием алкоголя, то ли одурманен наркотиками. Он якобы не признавался родителям в убийствах и, вообще, говорил довольно бессвязно, и понять его было затруднительно. Самое смешное заключалось в том, что Сэм вступил в прямое противоречие не только с показаниями жены, но и самого Питера. Последний, напомним, утверждал, будто никаких признаний в убийствах не писал и не подписывал, между тем его отец во время перекрёстного допроса принялся доказывать, что сын признал факт написания признательных показаний, но заверил родителей, будто сделал он это под угрозой расправы.

Очевидная нелогичность рассказа отца заключалась в том, что если бы детективы действительно одурманили Питера Мануэля алкоголем или наркотиками, то они могли бы легко это скрыть, перенеся встречу с родителями на сутки или двое. Но это соображение, совершенно очевидное для любого непредвзятого человека, попытавшегося проанализировать описанную ситуацию, по-видимому, не пришло в голову Сэмюэлу.

Совершенно комичным и нелепым стало появление в суде одного из подставных свидетелей Мануэля, на которого тот явно делал большую ставку. Работник ночного клуба «Royal Oak» Роберт МакКуэйд (Robert McQuade) был вызван защитой для того, чтобы свидетельствовать о встрече в его клубе Питера Смарта и Питера Мануэля. Якобы цель встречи, которой в действительности никогда не было, заключалась в том, что Смарт хотел забрать пистолет у Питера Мануэля. МакКуэйд заявил под присягой о том, что будто бы был лично знаком с Питером Смартом – что было ложью! – и знал, что тот имеет проблемы психиатрического характера, что также являлось ложью. Это враньё играло важную роль в выбранной защитой стратегии, но Роберт МакКуэйд полностью провалил поставленную перед ним задачу.

Он явился в суд в чудовищных укороченных брюках-трубах, совершенно нелепом [с накладными плечами] плаще, явно большего размера и делавшего его похожим на огородное чучело. Образ его гармонично дополняли огромные ботинки с полированными носами и… белые носки! В те годы так в Шотландии одевались хулиганы или сутенёры, нормальный член общества не мог явиться в суд в укороченных брюках-трубах и белых носках, не зря же первое правило джентльмена гласит, что мужские носки могут быть любого цвета, но обязательно чёрные! Хотя МакКуэйд и отработал назначенный ему «номер», рассказав всё то, что от него требовалось, но цели своей он не достиг и лишь скомпрометировал подсудимого.