Но время до суда, купленное отцом за залог в 60 фунтов стерлингов, Питер Мануэль использовал весьма своеобразно. В начале марта он совершил по меньшей мере 3 нападения на женщин, сопряжённые с тяжёлыми побоями. Ни в одном из этих случаев он не совершил изнасилования, но пытался раздеть жертву и интимно прикасался, на основании чего прокурор квалифицировал каждое из преступлений как сексуальное. Сам Питер этим крайне возмущался и при каждом удобном случае подчёркивал, что не является насильником и сорвал трусики с женщины только в одном случае, а правоохранительные органы якобы во время следствия попросту фальсифицировали доказательную базу. В силу специфики доказывания в суде прокурор из 3-х эпизодов оставил только один – о чём в своём месте уже упоминалось – но Мануэль по этому обвинению «присел» крепко – аж на 8 лет!

Про его пребывание в шотландской тюрьме «Питерхед» («Peterhead») рассказывали вещи довольно любопытные. Прежде всего Питер показал себя отменным рассказчиком – а в местах лишения свободы люди, способные рассказывать много и интересно, весьма ценятся. Рассказы Мануэля звучали необычно для английских уголовников – тот с видом знатока объяснял им устройство американских банд, живописал о ночной жизни Нью-Йорка, проститутках в мехах, кокаине в барах и ресторанах, автоматах «томми» на задних сиденьях автомобилей… Невероятный апломб и самонадеянность рассказчика подкупали слушателей, Мануэль утверждал, что являлся членом серьёзной гангстерской группировки, и ему верили! В своих фантазиях об Америке он был очень убедителен.

Другой чертой, вызвавшей определённую симпатию тюремного сообщества, стала жестокость Мануэля и его безбашенность. Он был готов драться с любым противником, не взирая на его вес, рост, силу и опыт; в мире, где грубая сила решает многие проблемы, такое бесстрашие ценится высоко. Несмотря на свои очень скромные физические кондиции – рост всего-то 163 см! – Мануэль был достаточно силён физически и вынослив, он никогда не жаловался на усталость и при выполнении тюремных работ являлся напарником весьма надёжным и полезным. Это тоже добавляло ему определённые симпатии других тюремных сидельцев.

Продолжая сбор информации о Мануэле из разных источников, Доудэлл узнал, что сидевшие с Питером люди говорили о нём как о гомосексуалисте. В этом месте необходимо пояснить, что в те времена в Великобритании отношение к этой девиации сильно отличалось от отечественной культурной традиции. Формально однополая любовь на берегах «Туманного Альбиона» как бы не существовала – об этом не говорили и её не замечали. В действительности же она широко процветала в высших слоях общества, где питалась воспитанием в закрытых учебных заведениях для мальчиков. Это вовсе не измышления Ракитина, пытающегося навести тень на плетень и тем унизить британское образование, которое почему-то признаётся некоторыми нашими неразумными согражданами лучшим в мире. В данном случае автор указывает на вещи, хорошо известные всякому интересующемуся историей Британии.

О гомосексуализме в английских университетах открытым текстом написал, например, Клайв Льюс в своей автобиографической книге «Настигнутые радостью». Дети из «поколения ЕГЭ» уверены, что Клайв Льюис – это фэнтезийный писатель, создавший «Хроники Нарнии», но в действительности [и прежде всего!] это религиозный мыслитель, апологет англиканства, которое, как мы знаем, очень близко нашему Православию.