− До того как они развалятся, и мы их больше не увидим. Честно говоря, их нужно нарисовать − они очень живописны − и нам лучше не откладывать этого до следующего года. Но где мы сядем?

− О! Вы могли бы приехать сюда прямо из конторы в Темпле,[3] вместо того, чтобы проводить два месяца в горах! Посмотрите на этот прекрасный ствол дерева, который оставили лесорубы. Просто отличное место, и света вполне достаточно. Я постелю там свой плед, и это будет настоящий лесной трон.

− И поставите ноги в эту лужицу, как на королевскую подставку для ног! Кто живет в этих домиках?

− Они были построены поселенцами пятьдесят или шестьдесят лет назад. Один пустует — лесники собираются снести его сразу, как только старик, живущий в другом, умрет, бедняга! Посмотрите, вот и он, я должна подойти и поговорить с ним. Он так глух, что вы услышите все наши секреты.

Старик стоял на солнце перед своим домом с непокрытой головой, опираясь на палку. Его жесткие черты лица смягчились улыбкой, как только Маргарет подошла к нему и заговорила. Мистер Леннокс поспешно набросал две фигуры и пейзаж на заднем плане. Когда пришло время собираться, убирать воду и обрывки бумаги и представить друг другу свои наброски, Маргарет сразу поняла, что живописный вид коттеджей ни в малой мере его не заинтересовал. Она засмеялась и покраснела; мистер Леннокс внимательно наблюдал за сменой выражений ее лица.

− Я назову это коварством, − сказала она. − Я не думала, что вы нарисуете меня и старого Исаака, когда вы попросили меня расспросить его об истории этих коттеджей.

− Это было непреодолимо соблазнительно. Вы представить себе не можете, какое это было сильное искушение. Я едва ли смею сказать, насколько мне дорог этот набросок.

Он был не вполне уверен, слышала ли она последние его слова перед тем, как ушла к ручью мыть свою палитру. Она вернулась немного покрасневшей, но смотрела совершенно просто и бесхитростно. Он был рад этому, ибо слова сорвались с его губ неожиданно. Редкий случай для такого человека, как Генри Леннокс, который всегда заранее обдумывал свои действия.

Атмосфера в доме, когда они вернулись, была вполне мирной. Тучи на челе миссис Хейл рассеялись под благотворным влиянием созерцания пары карпов, весьма кстати подаренных соседом. Мистер Хейл вернулся с утренней прогулки и ожидал гостя прямо за калиткой ворот, ведущих в сад. Он выглядел весьма почтенным джентльменом, несмотря на потертое пальто и поношенную шляпу. Маргарет гордилась своим отцом. Она всегда испытывала чистую и нежную радость, видя, какое впечатление он производит на каждого незнакомца. Все же она заметила на лице отца следы какого-то необычного беспокойства, подавленного, но не рассеявшегося полностью.

Мистер Хейл попросил разрешения посмотреть их наброски.

− Я думаю, ты сделала эти оттенки на соломенной крыше слишком темными, разве нет? − он возвратил Маргарет ее рисунок и протянул руку за рисунком мистера Леннокса, который замешкался на секунду, не более.

− Нет, папа! Я так не думаю. Молодило и заячья капуста стали такими темными из-за дождя. Разве не похоже, папа? − возразила она, заглядывая через его плечо, так как он рассматривал фигуры на рисунке мистера Леннокса.

− Да, очень похоже. Твоя фигура и манера держать себя − основные. А это просто скованный сутулостью из-за ревматизма спины старый бедный Исаак. А что это висит на ветке дерева? Не гнездо ли птицы?

− О нет, это моя шляпа. Я никогда не могу рисовать в шляпке, — моей голове становится слишком жарко. Интересно, могла бы я справиться с изображением человека? Здесь так много людей, которых я бы хотела нарисовать.

− Я бы сказал, что если захотите добиться сходства, то всегда его добьетесь, − заметил мистер Леннокс.