Про поход на Москву в уже новом 1701 году никто более не говорил. Эти планы были скорее мальчишескими шутками опьяненного первым большим успехом победителя. Вскоре Карл повернулся лицом к более насущным и реальным проблемам: голод и болезни. Ливония и Эстляндия были опустошены армией Московии, которая истребила все съестные припасы. До весны нельзя было ожидать поступления провианта из Швеции, и скоро шведские кавалерийские кони начали обгладывать кору с деревьев. Ослабленные голодом полки Карла стали редеть от лихорадки и дизентерии: умерло почти четыреста человек Вестманландского полка и более двухсот шестидесяти Далекарлийского. Микола Кмитич был в ужасе от таких не боевых потерь своих солдат. К весне под ружьем грозило остаться менее половины…

С явной неохотой Карл покорился необходимости и отправил войска на зимние квартиры. Сам же занял старинный замок неподалеку от Дерпта. Там король пробыл пять месяцев, занимая себя любительскими спектаклями, маскарадами, ужинами и нешуточными снежными баталиями. Магнус Стенбок организовал оркестр и услаждал слух короля музыкой собственного сочинения…

Ну а к весне 1701 года Карл уже вообще пресекал все разговоры о вторжении в Московию. Он ни во что не ставил московских солдат и считал, что мало чести сражаться с таким противником.

— Еще одна победа над Петром только потешит Европу, — говорил Карл, — иное дело обученные саксонские войска Августа. Победу над ним Европа оценит! К тому же было бы неразумно двигаться на страну царя Петра, позволив не разбитой саксонской армии угрожать нам с тыла и хозяйничать в нашей Лифляндии!

Глава 10

Разгром Фридриха под Ригой

От Дерпта до Риги, по неимоверной июльской жаре, преодолевая более чем двести пятьдесят верст расстояния, шведская армия шла к югу, шла со всей осторожностью, чтобы у саксонского главнокомандующего не создалось определенного мнения о том, в каком месте — у Риги или у Кокенгаузена — задумал Карл переправить свои полки через реку. Этого, впрочем, пока никто не знал даже в армии Карла. Когда шведские драгуны появились под Кокенгаузеном, саксонцам стало ясно, что форсировать Двину шведы намеревались именно в этом месте, и они принялись спешно укреплять позиции. Но король, неожиданно даже для своих генералов, отдал приказ всем частям идти форсированным маршем к Риге, и у педантичного саксонского фельдмаршала действительно голова шла кругом от неизвестности. В его распоряжении было почти тридцатитысячное войско, в котором лишь одну треть составляли хорошо обученные саксонские пехотинцы и кавалерия, а остальные две трети — московский корпус Аникиты Ивановича Репнина…

Царь Петр, вновь встретившись в Биржах с Фридрихом Августом 26 февраля 1701 года, договорился о дальнейших совместных планах войны против шведов. В том числе передал в распоряжение короля-курфюрста корпус пехоты в восемнадцать солдатских и один стрелецкий полк, общим количеством около 20 000 человек. Корпус был полностью вооружен, в основном новейшими, закупленными в Европе «маастрихтскими» и «люттихскими» фузеями, и обеспечен запасом пороха в 100 000 фунтов… Кажется, о такую силищу Карл должен разбить себе лоб… Уже сам факт нахождения подобной огромной армии на театре боевых действий заставлял многих в шведской армии проявлять беспокойство. Жигимонт Врангель вообще советовал отложить операцию. Микола Кмитич с ним соглашался. Соглашались, впрочем, многие. Кроме Карла.

По его приказу саперы стали строить специальные транспортные барки с высокими бортами, плавучие батареи, понтонный мост для переправы кавалерии и подтягивать к реке большое количество стогов сырой соломы, которую надлежало поджечь для дымовой завесы.