Вздохнув, Ван дер Вальк поднялся с колен. В зале на богато украшенном стенде, из тех, что так любят французские охотники, с оленьими рогами и деревянной резьбой, висело ружье. Он взглянул на оружие с безразличием. Настало время подняться на верхний этаж. Плоские невысокие ступеньки из полированного дуба тихонько поскрипывали под его ногами, и он, как обычно, вдруг почувствовал абсурдный приступ стыда из за того, что производит так много шума. Он рассеянно подумал, что ружье имеет несколько больший калибр, чем те, что обычно держат в своих домах простые люди. Практически у каждого француза есть ружье 22 го калибра, из которого он периодически стреляет по крысам, по кошкам, по галдящим воронам и по лисам, которые, как он подозревает, охотятся за его цыплятами, – но с этим вполне можно было пойти на льва.

Через деревянные ставни сквозь узкие щели пробивался свет, придавая спальне несколько фантастический, призрачный вид. Но на большой кровати лежали два абсолютно реальных, даже если и мертвых, человека. В комнате все еще чувствовался характерный резкий запах пороха, исходивший от двух пистолетных гильз. Майерлинг…

Теперь ему срочно нужно было пойти и позвать жандармов, и ему придется объяснить, кто он и откуда и что здесь делает, они в свою очередь должны будут позвать лейтенанта – он предположил, что в Саверни он один, – и тот, выслушав печальную историю Ван дер Валька, которая займет примерно полчаса, скорее всего, решит, что он обязан позвонить в Страсбург, скорчив ответственную мину, или даже в Париж, и будет упорно доказывать ему, что он несет полную ответственность за то, что происходит в его районе.

Все происходило именно по такому сценарию, как он и предполагал. Пока они ждали лейтенанта жандармерии, доктора, представителя магистрата, эксперта и машину «Скорой помощи», Ван дер Вальк сидел в нижней комнате с драгоценными камнями. Вокруг него было разбросано три или четыре книги: триллеры Сери Ноир, на такие книги он даже не смотрел. Дешевое издание сборника «Сплин и идеал» Бодлера… Да, а вот на это взглянуть стоит – Бодлер был именно тем автором, который, вполне возможно, был привлекателен для Жан Клода. У него были чрезвычайно неудачные стихи, по мнению Ван дер Валька, такие его никогда бы не заинтересовали. Это, кажется, Сартр назвал Бодлера сознательным неудачником, который выбрал нечистую совесть, чувство вины и бесплодность? Нет, его что то слишком заботит Сартр! Правда, такие ремарки всегда казались ему сигналом здравого смысла и лишним доказательством того, что он зануда. И все таки он не был законченным неудачником – Сартр преувеличивал, конечно, симпатия к людям не была его сильной стороной. Ван дер Вальк начал читать поэмы – делать то больше было нечего. А поразмыслить можно чуть попозже. Сейчас для этого не самое подходящее время; сейчас время работы бюрократической машины, главное – нажать на нужную кнопку и получить ответы на вопросы.

«Сплин» – как перевести слово «сплин»? Депрессия? Слишком слабо. Апатия? Слишком неопределенно. Маниакальная депрессия? Слишком клиническое и какое то насильственное определение. Он помнил, что у немцев есть хорошее сложное понятие, состоящее из нескольких слов и обозначающее «глубокое отвращение к самому себе; предположительно, в Средние века культивировалось в людях духовенством». Слово «сплин» перевести невозможно.