За аркой располагался мощенный еще в восемнадцатом веке внутренний двор, где в изобилии были припаркованы радиофургоны и служебные автомобили, а также чинные черные «пежо», принадлежавшие господам офицерам. В задней части внутреннего двора стояло большое здание с безобразной, холодной двойной лестницей, на которой пострадало уже немало полицейских ног. Ван дер Вальк, оглядевшись вокруг профессиональным взглядом, решил, что здесь все даже более претенциозно, чем Принсенграхт в Амстердаме, но гораздо забавнее. Верный путь был указан ему добродушным, веселым китайцем, который прослужил в полиции уже тридцать лет, но, как ни странно, не умудрился заработать язву желудка. Молодой агент в холле небезуспешно изображал манеры своего начальника перед двумя хохочущими школьниками – видимо, ему что то было от них нужно. Переодетый в штатское сыщик перетаскивал охапку папок с документами из комнаты номер 34 в комнату номер 37, старательно насвистывая при этом известную шансонетку – получалось у него просто здорово. Никто не обращал на него особого внимания. «Совсем как дома, – подумал Ван дер Вальк, – и ни один занюханный старикашка «какой нибудь там начальник» не высунет нос из своего кабинета, чтобы повозмущаться легкомысленностью обстановки».

Комиссар Воллек был похож на старого серого волка. Его лицо, его голос и все его движения были, как описал его китаец, словно из шелка с собольим мехом. Ван дер Вальку он понравился с первого взгляда. У него были манеры кардинала и тонкие, чувствительные, осторожные руки. Ему бы сидеть за отделанным испанской кожей и позолотой столом в кабинете, стены которого увешаны полотнами Рубенса, но таких вещей днем с огнем не найдешь ни в одном полицейском управлении мира.

– Сигарету?

– Благодарю.

– Я понимаю, что для вас это не так просто. Но может быть, вы смогли бы рассказать мне всю вашу историю.

И Ван дер Вальк рассказал, не упустив ни одной детали.

– Да. Король страны дождя. Хотелось бы знать, что он там делал, – мне кажется, Париж более подходящее для него место.

– Старый джентльмен, его отец, как я слышал, настоящий тиран. Может быть, он слишком давил на него.

– Не совсем ясна в этой истории роль его жены.

– Не совсем ясна вообще вся эта история. К счастью, мы вовлечены в нее не для того, чтобы что то понять. Теперь не остается ничего, кроме как известить заинтересованных лиц о случившемся и выразить свои соболезнования. За все время, что я занимаюсь этим делом, я не сумел раздобыть ни одного факта, который помог бы мне понять, что же происходит. Меня послали в погоню за этим гусем лишь потому, что они боялись или подозревали, что может произойти что то серьезное, но о причинах, в связи с которыми они испытывали страх, мне не сообщили и, похоже, не собирались. Так что теперь я должен вернуться и сказать им, что я его нашел и что он мертв, а обстоятельства, при которых я его обнаружил, говорят о том, что он совершил самоубийство, панически опасаясь того, что я могу его найти.

– Я не понимаю, почему они так засуетились, задумчиво проговорил Воллек, – главной причиной, о которой они вам дали понять, насколько я понимаю, была якобы его невменяемость и безответственность и что он может начать сорить деньгами. Очевидно, что деньгами он не сорил. Но даже если бы это было и так, при таком количестве денег его траты, пусть даже самые абсурдные, были бы каплей в море. К тому же он не собирался скрываться очень долгое время. Так к чему такая спешка? Почему просто не заявить о том, что он пропал, и ждать, пока его где нибудь найдут?

– Я тоже размышлял над этим.