– Да‑да, конечно, – кивнул Норман. – Что вам сказали?

– Кто?

– Люди, которые заехали за вами в Сан‑Диего, везли из Гуама, кто угодно.

– Ничего.

– И вы не видели ни репортеров, ни прессы?

– Разумеется, нет.

– Прекрасно. – Барнс засиял и предложил кресло.

– Как насчет кофе? – поинтересовался он, доставая кофейник. И тут погас свет. В комнате стало почти темно – через узкие иллюминаторы проникало мало солнечного света.

– Черт побери! – выругался Барнс. – Снова вырубили… Эмерсон!

Эмерсон!

В дверь заглянул лейтенант.

– Работы продолжаются, кэп, – сказал он.

– Что на этот раз?

– РОВ на Бэй‑2, сэр. Очевидно, они не рассчитали нагрузку.

– Займитесь этим, Эмерсон.

– Слушаюсь, сэр.

Дверь закрылась и Барнс опустился в свое кресло.

– Это не их вина, – пояснил он. – Судно не предназначено для такого высокого напряжения, – лампы зажглись и Барнс улыбнулся. – Ну так как же насчет кофе, доктор Джонсон?

– Черный, если можно, – попросил Норман.

Барнс протянул ему чашку ароматного черного кофе.

– По крайней мере, я уверен в абсолютной секретности. Это моя обязанность, доктор Джонсон. Безопасность прежде всего! Особенно, в подобной ситуации… Если на сторону просочится хоть слово, у нас возникнет масса всевозможных проблем… И так уже в этом деле замешано слишком много людей. Черт! Тихоокеанское командование даже не хотело выделять эсминцы… пришлось намекнуть на советские подводные лодки.

– Советские подлодки? – удивился Норман.

– Эту лапшу я навешал в Гонолулу, – улыбнулся Барнс. – Чтобы выбить все необходимое, порой приходится плутовать. Вы же знаете, как оснащена современная армия. Разумеется, Советами здесь и не пахнет.

– Да? – Норман чувствовал, что он чего‑то не понимает, и постарался сосредоточиться.

– Разумеется, они засекли нас через свой спутник. Поэтому мы послали открытую радиограмму о подводно‑спасательных учениях на юге Тихого океана.

Советы могут заподозрить, что мы поднимаем утерянные боеголовки, как в 1968‑м у границ Испании, но они в курсе наших трений с Новой Зеландией и не хотят вмешиваться в наши ядерные проблемы. Они оставили нас в покое.

– И что же? – спросил Норман. – Ядерная боеголовка?

– Упаси Господь, ничего ядерного! – сказал Барнс. – В таком случае, Белому Дому пришлось бы сделать официальное заявление – а мы стремимся к строжайшей секретности. Все указания поступают непосредственно от президента и секретариата Обороны.

– Если ядерные боеголовки здесь ни при чем, зачем же такая сверхсекретность? – удивился Норман.

– Вы еще не знаете факты.

– Крушение произошло в океане?

– Да, приблизительно в том месте, где мы сейчас сидим.

– Значит, никто не выжил.

– Нет, разумеется, – изумился Барнс.

– Тогда при чем здесь я?

Барнс выглядел озадаченным.

– Как правило, меня вызывали на места крушений, где могли иметься уцелевшие, – пояснил Норман. – Зачем в состав команды входит психолог?

Чтобы сгладить острые травматические проблемы выживших пассажиров или их родственников – их чувства, страхи, кошмары… Уцелевшие в катастрофах часто испытывают комплекс вины перед погибшими. Женщина сидела рядом с мужем и детьми, и вдруг все, кроме нее, погибают.