Толпа издала возглас изумления.

– Понятно. – Грифон уже оправился от страха, который испытал, когда его чуть не поджарила молния, и снова шагнул вперед, чтобы взять ситуацию под контроль. – Зачарованная туфля очень украсила бы наши ряды. Но вот брауни…вас же ужасно много, не так ли? И вы, конечно, знаете, что существует вступительный взнос? И ежегодные взносы? Зато вы всегда можете рассчитывать на помощь Ассоциации.

– Прошу прощения, – перебил его волшебник, – но я еще не все сказал.

Все до единого умолкли. Просто удивительно, какой силой убеждения обладает обыкновенная молния.

– Я великий волшебник, – продолжил Эбенезум, – которого вызвал сюда мой собрат, чтобы… – Учитель на мгновение умолк. Я ведь не успел объяснить ему, в какую передрягу попал! – …Чтобы сделать то, о чем меня просят! – вышел из положения он, ни на секунду не утратив прежней величественности тона. Странно, он произносил почти те же слова, что и я не задолго до этого, но в его устах они обретали смысл.

– Проклятие! – Возглас донесся откуда-то с краю поляны.

Грифон не обратил на него ни малейшего внимания:

– Значит, этот парень все-таки волшебник? Видать, с тех пор, как я был цыпленком, приемные экзамены сильно упростили. – Животное умолкло, бросило опасливый взгляд на башмаки выставило вперед крылья, как бы защищаясь. – Прошу прощения, я никого не хотел обидеть. Просто привык думать вслух. Уверен, что знаю о волшебниках не больше, чем волшебники о грифонах! – Рука Эбенезума вновь показалась из-за края башмака. – Разумеется, вам многое известно…

– Па! – зашипел Гиппогриф. – Возьми себя в руки! Мы ведь должны изложить этому волшебнику наши требования!

Пальцы Эбенезума нашарили в коже башмака отверстие, вытащили из него шнурок, и рука снова спряталась. До меня донесся приглушенный трубный звук, точно кто-то сморкался.

– Отстань, без тебя знаю! – отмахнулся Грифон от своего отпрыска. – Что за молодежь нынче пошла! Никакого уважения к старшим! А какой хлам они тащат в гнездо! А что за музыку слушают! Знаете, что, например, моему нравится? Любовные мадригалы! – Грифон издал мучительный стон. – Нет уж, мне подавай старый добрый григорианский хорал! – Грифон подошел к башмаку и заглянул внутрь через отверстие для шнурков. – Но хватит об этом. Мы хотим сотрудничать. Позвольте для начала познакомить вас с нашей программой из семидесяти трех пунктов. Особый интерес представляет предложение о создании совместного комитета волшебников и мифических животных. Разумеется, чтобы привести этот проект в действие, нам понадобится первоначальный капитал. Пожертвования волшебников всего мира будут рассматриваться как проявление доброй воли.

Грифон умолк и бросил взгляд на толпу. Там шла какая-то возня. Время от времени до меня доносилось приглушенное: «Проклятие!»

– Слушай сюда! – раздался голос такой скрипучий, что принадлежать он мог только Снарксу. – Больше здесь никто никого есть не будет. И никакая цыплячья голова не может диктовать мне свои условия.

Шум заметно усилился. Кажется, назревала настоящая потасовка.

– Любезнейший! – раздался из недр башмака голос волшебника. – Может быть, ваши соратники окажут мне такую любезность и перестанут приставать к новичкам? Мне бы хотелось, чтобы те двое присоединились к нам здесь, на сцене. – Рука снова высунулась наружу, словно для того, чтобы проверить температуру воздуха.

– Разумеется! – Грифон ответил своим хриплым кашляющим смехом, точно все это было не более чем шуткой между старыми друзьями.