9

— Прошу прощения, я не смог прийти раньше, — извинился Брэндон, проходя в дверь. — За последние два дня мне пришлось пять раз являться в суд. Как я понимаю по вашему лицу, вам следовало бы сказать моей секретарше, что у вас срочное дело. И если бы мне не хватало такта, я бы спросил, кто умер.

— Такт нас заботит менее всего. — Ричард, усталый и несчастный, разговаривал с Брэндоном, ведя его по обширному дому своих родителей в Марине. В отличие от миссис Килберн, Хадсоны обладали склонностью к эклектике. Вид современного двухэтажного здания был обманчив. Архитектура дома, построенного на двух акрах земли на берегу залива, казалась скромной. Но тому, кто входил в дверь, предстояло очаровательное путешествие по комнатам, созданным почти полностью из стекла. Отовсюду лился свет. Дом был полон произведений искусства — бронзовые и каменные статуи взирали на посетителя из самых неожиданных мест или стояли, словно застыв посреди огромной комнаты. Мебель расставлена небрежно. Некоторые предметы были старинными — дерево теплых тонов и гобелены резко контрастировали с современными произведениями искусства. Полы в одних комнатах были застелены толстыми коврами, в других местах паркет остался открытым, так что шаги идущих молча Ричарда и Брэндона звучали то приглушенно, то гулко.

— Сюда, — пригласил Ричард. Он посторонился, и Брэндон очутился в знакомой и любимой им комнате. Три ее стены и потолок были стеклянными.

Эта комната слегка выдавалась над заливом так, что, если сидеть у камина в центре комнаты, то казалось, словно плывешь по воздуху, паря над морем. Брэндон всегда считал, что эта комната — прекрасное место для размышлений. Словно все тревоги дня можно разогнать, просто придя сюда и усевшись в кресло. Ему нравилось шутя говорить своей жене, что если бы у всех мировых лидеров были такие комнаты, в мире не существовало бы ни войн, ни предрассудков, ни всего того, что порождает злоба. Теперь придется сказать жене, что он ошибался. Гнев и, возможно, ненависть были даже здесь.

— Брэндон, как вы любезны, что пришли так рано! Боюсь, что Тед, я и Ричард не смогли бы дождаться другой возможности поговорить с вами.

Кэти Хадсон, великолепно смотревшаяся в простом ярко-красном платье, подчеркивавшем ее идеальную фигуру, сидела, сложив руки на животе, закинув ногу за ногу. Лицо сосредоточенное, она явно контролировала себя. Тед, стоявший спиной к стеклянной стене, грустно смотрел на жену. Брэндон заметил, что Кэти то и дело бросала взгляды на Ричарда, словно ожидала, что он окажет ей какую-то поддержку, которую он не хотел или не мог оказать. Ричард ни разу не посмотрел ей в глаза. В конце концов, она полностью сосредоточилась на Брэндоне, усевшемся напротив нее.

— Хотите кофе, Брэндон? Или чаю? Или, может быть, позавтракаете? — спросила Кэти, изо всех сил стараясь скрыть раздражение, но безуспешно. Брэндон отказался.

— Хорошо, тогда перейдем сразу к делу, — продолжала Кэти, глубоко вздохнув. — Мы хотели бы узнать… особенно я… можем ли мы как-нибудь опротестовать завещание моей матери. Это никоим образом не бросает тени на работу, которую вы проделали для нее. И, полагаю, для того, чтобы разобраться в этом вопросе, мне нужен совет незаинтересованного человека. Но вы составляли это завещание и лучше всех должны знать, как опротестовать его.

— Понимаю, — спокойно ответил Брэндон.

Но Ричард заговорил прежде, чем он успел сформулировать свой ответ.

— Я уже говорил маме, что сомневаюсь в том, что вы оставили какие-нибудь удобные лазейки. Завещание, я уверен, составлено на совесть. Как бы ни было маме неприятно это слышать, бабушка прекрасно сознавала, что делает. Бриджет наследует ее деньги.