За далекой рекой Или, над Чулакскими горами, постепенно растут темные тучи. К концу дня они уже высятся черной громадой. Кое-где от них тянутся черные полосы дождя. Но не доходят до земли: вода высыхает в сухом воздухе пустыни. Высокие легкие облака отделились от черной громады, ушли вперед, повисли над озером, и оно то потемнеет от набежавшей тени, то засверкает изумрудом и белыми гребешками волн.

В горах начинается дождь. В воздухе становится прохладней, чувствуется влага. Ласточки все сразу, будто по сигналу, покинули норки, вырытые в высоком берегу, и большой стаей понеслись над водой. Крап темных туч повисает над озером, его поверхность белеет от дождя. Вот и до нас дошел дождь и забарабанил о крышу палатки. Но на следующий день утром небо безупречно чистое, на нем сияет щедрое жаркое солнце. Мы расстаемся с озером, с ласточками, чайками, жуками-скакунами и мушками-береговушками. Теперь за машиной не тянется хвост пыли, дождь примял ее и из-под колес в стороны летят брызги грязи.

Но кто же это выполз в такой массе на дорогу? Тысячи, нет, не тысячи, а десятки, сотни тысяч крупных, серых, сверкающих гладкими кольцами тел мокриц пестреют на светлой почве. Сколько здесь тонн живого вещества, рожденного пустыней.

Поведение мокриц кажется странным. Что с ними произошло?

Местами мокрицы собираются кучками, многоэтажной копошащейся массой, куда-то стремятся, за что-то борются. Под каждым таким клубком, оказывается, находится нора до отказа заполненная мокрицами. Так вот в чем дело!

Сейчас молодые мокрицы подросли и после дождя влажной ночью забыли тесные семейные убежища, нарушили границы общин и стали расселяться. Теперь кто куда заползет там и проживет остаток года. Ночь для путешествий слишком коротка, над пустыней повисло горячее солнце, и каждый торопится поскорее найти на день убежище — уголок тени и немного влаги. Хватит ли всем места, все ли удачно перенесут путешествие и много ли еще ночей оно будет продолжаться?

Быстро сохнет земля. Колышется горизонт над горячей пустыней, и вскоре за нашей машиной вновь тянется длинный хвост белой пыли.

Прошло несколько лет. Жарким июльским утром на пологом песчаном берегу реки Или я встретил других жуков-скакунов. Их было много. Целые стайки носились по отмели. Маленькие, серые — под цвет влажного темного песка. Хищники были очень осторожны и зорки. Их большие выпуклые глаза, казалось, неотступно следили за мною, подпуская к себе только на постоянную и довольно значительную дистанцию.

Мне показалось странным это многочисленное общество маленьких охотников, рыскающих по голому песку у самой воды, и я невольно вспомнил о Соленых озерах. На песке всюду виднелись плоские кучки песка, выброшенного из норок. Из них выскакивали совсем маленькие жужелички, черные, блестящие, как лакированные игрушки. Иногда из них же степенно выбирались на солнышко триперстки. Всюду бродили маленькие, едва больше миллиметра, мушки. Они деловито совали хоботок во влажный песок, видимо, высасывая содержащуюся в нем влагу. Жуки-скакуны иногда гонялись за блестящими жужеличками, случайно наткнувшись на них, но те бросались из стороны в сторону, легко уходили от преследования. Натыкались они и на триперсток. Но ловкий щелчок ногами — и недосягаемая добыча уносилась в неизвестном направлении. Маленькие мушки неохотно уступали дорогу жукам-скакунам. Они их не боялись.

За чем же охотились жуки-скакуны?

Я улегся на песке, зажав в руках фотоаппарат, и замер. Может быть, жучки привыкнут к неподвижной горе, лежащей на песке. Но они, такие зрячие, были по-прежнему осторожны, замечали мое незначительное движение, тотчас же отбегая подальше или как всегда легко уносились прочь на крыльях.

Хотя мои попытки сфотографировать скакунов оказались напрасными, я выяснил, за чем охотятся эти зоркие хищники. Бегая по песку, они волочили по нему длинные усики, будто ощупывая его и периодически клевали его острыми челюстями.