На пологом бережке на мокром песке у самой воды тучи мушек-береговушек. Это какой-то особенный вид. Никогда такие мне не встречались, очень они крупные. Испокон веков они тут живут и некуда им отсюда переселяться: вокруг сухая и жаркая земля. Мушки-береговушки поднимаются передо мною и сразу же садятся позади. Высоко над землей подниматься не в их обычае, можно попасть какому-нибудь хищнику. Так и иду я, нарушая их покой и сопровождаемый роем. Мушки очень заняты. Из мокрого ила вытаскивают крошечных белых червячков-олигохет. Это их еда и добыча.

По бережку бегают белые трясогузки. Они очень заняты, озабочены, охотятся за береговушками, и хотя мух масса, поймать их, таких вертких, нелегко, разве только что попадется какая-нибудь нерасторопная. Согнувшись, перебежками, мечутся трясогузки по бережку, а сами поглядывают черными бусинками глаз на меня, боятся, близко не подпускают. Тоже не верят человеку. Слепит солнце, жарко, тихо. Берег становится обрывистым, нависает стеной. Не хочется выбираться наверх в пустыню, там сухо и еще жарче, и я бреду под кручами по колено в приятной теплой воде. Легкий ветерок протягивается синими полосами по озеру, налетает на берег, и я вздрагиваю от неожиданности: раздается громкий шелест, будто встрепенулись листья высокого дерева. С удивлением осматриваюсь и только тогда вижу необычное. Красный обрывистый берег местами почти серый, так много на нем высохших шкурок больших стрекоз. Здесь личинки выползли из воды и, чтобы не достаться многочисленным куличкам, бродящим по самому мелководью, забрались повыше. Потом у них лопалась на спине кожа и, оставляя старую некрасивую шкурку, выходила чудесная большая ярко-синяя стрекоза.

Здесь много тысяч шкурок, а стрекоз ни одной. Лишь кое-где промчится одиночка над самым берегом, сверкнет крыльями и исчезнет. Чем тут питаться? Нет возле озера мелких насекомых, а мушек-береговушек не возьмешь с земли. Вот и покинули стрекозы озеро, надолго разлетелись во все стороны на охоту. Что им, прекрасным летуньям! Придет время, прилетят обратно на свою родину и отложат в синее озеро яички.

На песке я неожиданно замечаю странное насекомое. Небольшое, темно-желтое, без крыльев с двумя длинными хвостовыми нитями и коротенькими усиками. Оно оказывается личинкой веснянки. Незнакомка быстро несется к песчаному уступчику над плоским берегом и там исчезает. Я вглядываюсь в это место и вижу, что почва тут пронизана мельчайшими ходами, будто ноздреватая, а когда поддеваю ее лопаткой, то передо мной открывается великое множество таких же личинок. Они копошатся в земле, пробуравили ее во всех направлениях норками, их тут несметное количество, миллионы, нет, миллиарды. Что они тут делают, откуда берут пищу, что с ними будет потом, никак не понять. Странные личинки, загадочна их жизнь. В одном месте берега, продырявленные и ослабленные личинками веснянок, обвалились, не выдержав волн. Кто бы мог подумать, что насекомые могут быть разрушителями береговой линии. Да еще такие крошечные.

Жарко. Пора искупаться. В прозрачной воде вблизи от берега зеленый таинственный лес водорослей. Он застыл, не шелохнется, а среди его дебрей мечутся стремительные крошки — водяные клопы-гладыши. Как их здесь много! И каждый — ни секунды покоя. Мгновенный заплыв кверху, быстрое движение, маленький пузырек воздуха схвачен, и снова стремительное погружение в воду.

Странное озеро стрекоз, мушек-береговушек, таинственных личинок веснянок и клопов-гладышей.

Тугаи

Издалека, из светлой, облитой солнцем пустыни полоска густой растительности по берегам рек пустыни кажется очень темной, почти черной. И там совсем другой мир и ничего похожего на пустыню.