Манало учил всех женщин в деревне, как пользоваться новыми травами и как по-новому лечить болезни. Но самые сокровенные знания он поверил только Мардоне и Чалук — шаманам.
Он научил охотников, как по-новому выслеживать зверей, как делать новые капканы для волков и рысей, кравших скот, как по-новому охотиться на медведя и молиться перед охотой на него. Детей Манало обучил новым играм, он научил их рисовать кое-какие значки палочками на земле. С помощью этих значков можно было что-то сказать другому человеку, который пришел бы потом и посмотрел на эти значки. Манало всех чему-нибудь да учил. Казалось, нет ничего такого, чего бы он не знал.
А потом он как-то сказал Огерну:
— Ломаллин зовет меня. Сегодня я последний раз переночую у вас.
Огерн закричал, принялся возражать, но мудрец остался непреклонен — мол, идти он должен непременно, но сегодня, в последний вечер, он научит всю деревню кое-чему новому. И все собрались у большого очага в главной хижине, и Манало сел на стул вождя и рассказал им историю, которую все они уже знали, но рассказал так, будто рассказывает что-то новое, и все слушали, словно впервые, многое добавилось к известному прежде. Как зачарованные, просидели жители деревни полночи — и малыши, и старики — все, как один, жадно слушали слова Манало, а он рассказывал им историю улинов.
Глава 2
— Прежде, чем создать человечество, — начал свой рассказ Манало, — Творец создал более древний род — улинов. Он создал их из четырех стихий — Земли, Воздуха, Огня и Воды, взятых неравными частями, но так, чтобы хватило для сотворения магических созданий, наилучшим образом подходивших для того мира, который простер перед ними Творец. Каждому мужчине-улину Творец дал свой разум, а каждой улинской женщине — свой. И он не стал принуждать их благодарить себя или прославлять. Улины оказались просто-таки созданными для радости и удовольствий, вот они и стали прославлять эти самые удовольствия.
— Это было ошибкой, — сказал кто-то из мужчин.
Но Манало покачал головой:
— Творец ошибок не делает, хотя людям так может показаться. А уж улинам, конечно, кажется, что ошибка Творца — это создание людей.
— Но тогда они могут бросить вызов Творцу!
— Не больше, чем вы, ведь и вы тоже — каждый — рождаетесь со своим разумом, и неплохо бы вам об этом помнить. О да, нам улины кажутся гигантами, способными творить чудеса, гигантами в сто раз сильнее любого из нас. Они умнее, и по сравнению с нами у них обострены все чувства, но ум сам по себе — это еще не мудрость, а обостренные чувства — не озарение.
— Но улины бессмертны, — возразила какая-то женщина.
Манало кивнул:
— Сами по себе они умереть не могут. Не может убить их и смертный. Но вот друг друга они убивают, потому-то их и осталось так мало. Они готовы получать от жизни все, даже за счет других.
Старуха покачала головой, бормоча:
— Неужто им радостей не хватало без того, чтобы друг дружку не убивать!
— Хватало. Они могли добывать себе пропитание из самих стихий. Им не надо было трудиться. Хотя они и ели земные плоды, но делали это не от нужды, а ради удовольствия. Охотились, собирали плоды и ягоды тоже только для веселья, но еще они любили драться!
— И самым главным бойцом у них был Маркоблин! — взволнованно выкрикнул какой-то мальчишка.
Манало кивнул.
— Маркоблин лучше всех владел мечом и копьем, он был сильнее всех, кроме разве что кузнеца-чародея Аграпакса — ну а Аграпакса драки, конечно же, не интересовали.
— Но Маркоблин мог заставить его драться! — настаивал мальчишка. |