— А разве улинским женщинам не нужна была защита от такого, как он? — спросила другая старушка.

Манало пожал плечами.

— Некоторым — да, некоторым — нет. Несомненно, любая улинская женщина могла продержаться достаточно долго для того, чтобы успеть позвать на помощь, а если поблизости не было мужчин, то несколько женщин вполне бы пересилили такого, как Улаган.

Народ в хижине изумленно и восторженно зашептался: все дивились силе улинских женщин.

— Так что улинские женщины никогда не совокуплялись с тем, кто был им не по нраву, — подвел черту под этой темой Манало. — Но сказать так — значит ничего не сказать, ибо мало кто был улинским женщинам не по нраву.

Народ снова зашептался: женщины неодобрительно, мужчины восхищенно.

— Но если они совокуплялись так часто, — удивилась молодая женщина, — почему же тогда улинов осталось так мало?

— Все дело в колдовстве, — отвечал ей Манало. — Улинские женщины могли зачать или не зачать детей по собственному желанию.

Тут уж с восхищением и завистью зашептались женщины: они о таком раньше и не слыхивали. Мардона нахмурилась:

— Вот никогда не слыхала такого про улинов!

— А о них вообще мало что известно, — согласился Манало. — Известно то, что знает Ломаллин, и то, что он может поведать тем, кто воистину готов отдать ему свои сердца.

— И ты один из таких?

— Да, и потому я иду туда, куда мне велит Ломаллин.

— Но раз дело в колдовстве, — встрял молодой мужчина, — наверное, и мужчины могли повелевать тем, быть ребенку или нет?

— Могли, потому-то детей рождалось очень мало — они появлялись только тогда, когда этого желали оба родителя, а мало у кого из улинов возникали родительские чувства. У тех же, кто такие чувства испытывал, они удовлетворялись очень быстро — в особенности же потому, что улинская пара очень скоро понимала: дети привязывают их или к дому, или к самим себе. Вдруг выяснялось, что они не могут больше бродить, где пожелают, предаваться любовным играм, когда захотят, проводить бесконечные часы в кругу друзей, бездельничая за болтовней и вином. Короче говоря, им приходилось думать сначала не о себе, а о детях, а такое мало кому из улинов было по сердцу.

— Значит, они были слишком самовлюбленные! — возмущенно воскликнула одна из матерей, потому что ее детишки уже беспокойно поглядывали и на нее, и на своего отца.

— Да, они были очень самовлюбленные, поэтому браки среди улинов происходили редко, хотя любовных историй было множество.

— Но все ненадолго, — фыркнула старуха.

— Да, не больше нескольких недель, а бывало, что всего и одну ночь. Хотя иногда — очень редко — связи длились по нескольку лет, так что все-таки некоторое количество маленьких улинов появлялось на свет, чтобы занять места умерших.

— Неужели драк и убийств было так много? — спросил один из мальчиков, широко распахнув глаза.

— О, этого хватало, можешь не сомневаться, — с горечью покачал головой Манало. — Улины убивали друг дружку во гневе, из-за мести, убивали ради того, чтобы выяснить, кто из них сильнее, кто удачливее. Они убивали друг друга в играх, которые вдруг переставали быть играми, — но дело не только в убийстве улинами друг друга. Некоторые из них погибали, охотясь на гигантских зверей в незапамятные времена, а некоторые просто уставали от жизни. Она так прискучивала им, казалась такой бесцельной, что они убивали сами себя.

— Что ж, значит, они были ничуть не лучше нас! — возмущенно вскричала еще одна старуха.