Ваньяр что-то злобно промычал.

По тому, как это было сказано, Лукойо ни за что бы не догадался, что его товарищ лжет. Лукойо лупал глазами — перед ним стоял совершенно незнакомый ему Огерн.

— Я кое-что узнал про багряного бога. — Огерн вынул изо рта пленника кляп. — Дай-ка я тебе покажу, что я такого узнал про тех, кто его почитает.

— Скажи мне, что твой народ хочет сделать с городами, а я сделаю так, что тебе не будет больно, — процедил Огерн.

Ваньяр кричал и дальше, стиснув зубы, а потом и вовсе умолк.

— Не действует? А так? — И Огерн нажал на какую-то точку чуть ниже шеи.

Ваньяр взвыл, но прошипел только:

— Нет! Нет! Нет!

Огерн убрал руки и внимательно посмотрел на пленного, после чего вернулся к костру.

— Все, как я и говорил. Он будет молчать. Можно три дня потратить, пытаясь заставить его раскрыть рот, и ничего не выйдет. А у меня и времени столько нет.

— А у меня есть! — воскликнул бывший гребец. — Мне больше незачем жить! Хоть какая-то будет цель!

— Цель мы тебе найдем, не беспокойся, — пообещал Огерн. — Ты и твои товарищи пойдете вместе с нами на юг. Нам совсем не помешает вторая лодка и трое вооруженных мужчин.

— Слушай, ты где выучился таким пыткам? — прошептал Лукойо.

— Иногда умение лечить можно обратить в умение приносить боль, — ответил Огерн, повернув голову к полуэльфу. — А уж чтобы захотеть кого-то пытать, мне нужно только вспомнить мою деревню и то, во что ее превратили клайя, а потом представить, что сотворили ваньяры в рыбацкой деревне, откуда родом эти гребцы. Ну а теперь давайте-ка поищем другое, более быстрое средство, которое поможет нам развязать язык этого негодяя.

С этими словами Огерн достал из походного мешка небольшой глиняный горшок и котелок, наполнил котелок водой и подвесил на костром. Как только вода вскипела, Огерн что-то проговорил нараспев на непонятном языке и бросил в котелок несколько щепоток порошка из горшочка.

Рыбак проследил за действиями Огерна, потом повернулся к Лукойо.

— Что это он делает?

Лукойо понятия не имел, что задумал Огерн, но решил, что признаваться в этом не стоит. Он пожал плечами и сказал:

— Он какое-то колдовство знает. Кузнец как-никак.

— Я тоже кузнец, — проворчал дверг. — Но такого колдовства никогда не видал.

— И еще наш Учитель обучил его целительству.

Правда, Лукойо почему-то сильно сомневался, что в котелке снадобье, которое принесет пленному пользу.

Огерн убрал в мешок горшочек и запел погромче, глядя, как булькает кипящее зелье. Лукойо подозревал, что его друг и сам не понимает смысл того, что произносит, — а Лукойо услышал знакомые звуки.

— Он говорит заклинание, которому его научил наш Учитель.

— Верно, он читает заклинание. Слова я понимаю, но никогда этого заклинания не слыхал.

Огерн наклонился, вырвал у ваньяра волосок. Тот недовольно заворчал. Огерн отнес волосок к огню, бросил в котелок и добавил в зелье еще щепотку порошка, после чего пропел последнюю строчку. Наконец он снял котелок с огня и поднес ваньяру. Мгновение кузнец стоял и, прищурившись, смотрел на пленника. А у того глаза выпучились так, что казалось, того и гляди выскочат из орбит.

Затем Огерн опустился около ваньяра на одно колено, приподнял его голову, схватив за волосы, и поднес котелок с варевом прямо к носу пленника. Ваньяр пытался отвернуться, не обращая внимания на боль. Огерн держал его крепко.