– Я всего лишь спросил тебя, нравится ли тебе Чжу Лисинь. Чего ты так разнервничался?

Глаза у Чэнь Цзюэ были как у рыбины, а волосы так свалялись, что напоминали птичье гнездо. С первого взгляда можно было понять, что он только встал с кровати.

– А вот и нет, – возразил я.

– А вот и да, – хрипло ответил он.

– А вот и нет!

– А вот и да.

– Да нет же! Ты больной?

– А вот и да. А больной – ты.

– У меня нет времени препираться с тобой! – Я развернулся, собираясь покинуть комнату. – Ты и один можешь спуститься. Выбесил!

– Я только что видел, как ты входил с ней в дом. Ты промок до нитки – точно ведь держал над ней зонтик… – Чэнь Цзюэ плюхнулся на кровать и ткнул пальцем в сторону окна.

Я повернулся к нему. Меня уже переполняло раздражение.

– Хватит притворяться Шерлоком Холмсом! Думаешь, что можешь все вычислить? Так вот что я тебе скажу: мой зонтик унесло ветром на дерево, поэтому я и держал зонт Чжу Лисинь. Так как при этом я держался от нее на почтительном расстоянии, уже успел промокнуть, когда она заметила, что мой зонт улетел, и она подошла ко мне со своим.

Чэнь Цзюэ зевнул:

– Судя по тому, насколько сильно ты промок, Чжу Лисинь и тебя разделяло где-то сто километров. И она еще умудрилась увидеть тебя… Вот уж глазастая так глазастая.

Я возразил:

– Да я специально промок: мне с детства нравится гулять под дождем без зонта. Тебя так сильно это волнует?

Чэнь Цзюэ покачал головой:

– Вот уж не думал, не гадал… Хань Цзинь, ты действительно втрескался в Чжу Лисинь! Прямо огорошил…

– Разве с Чжу Лисинь что-то не так? Твой друг Гу Ян тоже был влюблен в нее!

– Я не говорил, что с ней что-то не так, просто…

– Что «просто»?

– Я всегда думал, что тебе нравятся парни. – Чэнь Цзюэ потер подбородок большим и указательным пальцами правой руки и грустно подытожил: – Похоже, мои рассуждения были ошибочными. Я действительно не ожидал…

– С чего ты взял, что мне нравятся парни?

– Мне показалось странным, что ты не смог найти себе девушку.

«Тебе хватает наглости так говорить, а сам никогда не был влюблен!» Я уже собирался выплюнуть эту фразу, но раздался стук в дверь. Я тут же жестом приказал Чэнь Цзюэ замолчать, а еще приставил ребро ладони к горлу, показывая, что прикончу его, если он посмеет болтать всякий вздор. Дверь отворилась; за ней стоял дядя Чай.

– Я вас не побеспокоил? – взволнованно спросил он, сопровождая свою речь кашлем.

Дворецкий мог слышать наш разговор. Я подумал, но решил не вдаваться в разъяснения, чтобы не усугублять ситуацию:

– Ничуть.

– Хорошо. Ужин готов. Прошу вас спускаться к столу, – улыбнулся дядя Чай.

– Ладно, мы сейчас придем.

– Тогда я пойду.

– Кстати, дядя Чай! – окликнул я его.

– Что такое?

– Большое спасибо.

Я почувствовал рыбный душок, исходивший от него, понимая, что он полдня хлопотал на кухне, чтобы приготовить нам ужин. Мне стало очень неловко, и я захотел поблагодарить этого дедулю.

– Да ладно вам, пустяки, пустяки! Пойду-ка я! – замахал руками дядя Чай, словно рассеивая благодарность в воздухе.

Прежде чем выйти, я взглянул на часы: четверть шестого. Чэнь Цзюэ последовал за мной в столовую.

За исключением Чжу Лисинь, все уже сидели за столом и ели. Мы с Чэнь Цзюэ присели в конец стола, взяли поданные дядей Чаем приборы и приступили к трапезе. Повар из него был отменный: готовил дядя Чай ничуть не хуже, чем в ресторане.