— Что она сказала? — спросил он Мелатису. — Я не разобрал.

— «Благослови меня, молодой господин, и взамен прими мое благословение».

Совершенно изнуренный, Кельдерек лежал на своей кровати в верхней комнате, отрешенно наблюдая за игрой трепетных бликов между стропильными жердями. Рядом сидела Мелатиса, сжимая в ладонях его здоровую руку. У него опять поднялся жар, и он весь трясся в ознобе. В мире не осталось ничего — пустота и холод на всей земле под безжизненным небом.

— Надеюсь, вы не сочли наше пение неуместным, господин, — промолвил Тан-Рион. — Жрица сказала, будет хорошо, если мы исполним песню, но нужно было придумать что-нибудь подходящее случаю, что ребята могут спеть хором. Разумеется, все они знают «Слезы Саркида».

Кельдерек с усилием произнес несколько слов благодарности и похвалы, и немного погодя офицер, видя его плачевное состояние, удалился. Потом пришел Раду, от шеи до пят завернутый в плащ, и уселся напротив Мелатисы.

— Говорят, мой отец скоро будет, — сказал мальчик. — Я надеялся, он успеет к погребению. Он наверняка хотел бы быть с нами на берегу сегодня.

Кельдерек улыбнулся и слабо кивнул, как немощный старик, не вполне поняв смысл сказанного. Впрочем, говорил мальчик мало — несколько долгих минут он сидел молча и один раз укусил себя за руку, пытаясь унять стучащие зубы. Кельдерек ненадолго погрузился в дрему, а очнувшись, услышал, как Раду отвечает на какой-то вопрос Мелатисы:

— …но думаю, скоро они совсем оправятся. — И после паузы добавил: — Вот Горлан очень болен — совсем плох, говорят.

— Горлан? — недоуменно переспросила Мелатиса.

— Болен? — удивился Кельдерек. — По я же видел его на берегу.

— Полагаю, он счел за лучшее присутствовать на погребении во что бы то ни стало — хотя это ничего не меняет, — и сейчас ему стало значительно хуже. Мне кажется, дело здесь не столько в болезни, сколько в страхе. Он до смерти напуган, причем боится не только остальных мальчиков, но и селян тоже. Они знают, кто он такой — или кем был, — и отказываются пальцем шевельнуть для него. Малый лежит один-одинешенек в сарае, и я уверен, он сбежал бы, когда бы мог.

— Кто такой Горлан? — повторила Мелатиса.

— Они казнят его? — спросил Кельдерек, а когда Раду помедлил с ответом, продолжил настойчивым тоном: — А как ты хочешь поступить с ним?

— Вообще-то, про казнь никто речи не заводил — какой смысл его убивать?

— Ты действительно так считаешь — после всего, что пережил?

— Во всяком случае, я считаю, что так следует считать. — Раду опять немного помолчал. — Вас точно не казнят. Мне Тан-Рион сказал.

— Я… я пойду поговорю с Горланом. — Кельдерек с трудом приподнялся. — Где этот сарай?

— Ляг, милый, ляг, — ласково велела Мелатиса. — Я пойду. Раз вы не хотите ничего мне объяснить про него, я должна сама увидеть вашего Горлана — и выслушать.

57. Ужин с Эллеротом

Когда он проснулся, около него сидел знакомый йельдашейский солдат, латая кожаный жакет при меркнущем свете дня. Увидев, что Кельдерек открыл глаза, он широко улыбнулся и кивнул, но ничего не сказал. Чуть погодя Кельдерек снова погрузился в сон, а в следующий раз его разбудила Мелатиса, тихонько прилегшая рядом.

— Если не лягу — упаду без сил. Я скоро отправлюсь на боковую, просто очень хочется побыть с тобой наедине хоть немного.