|
Заспанная, в пятнах от снов, Клава открыла. - Покойница, Лидынька, покойница ужо, - пробормотал Федор, мутно оглядывая Клаву. Он был весь еще охвачен прошедшим наслаждением, которое сплелось в нем внутри с застывшим столбом смерти. Клава тихо взвизгнула. - Уйду я, сестренка, - ощупывая ее, как во сне, продолжал Федор, - в лесу поживу дня два... В том месте... Знаешь... Лидинька почти сама умерла... Нигде на горле следов нет... Я только сердце чуть придавил... Я думал все потяжельше будет... А она сама бы, наверное, от Павла померла.. А может и нет, кто знает, - Федор повернул бычью голову к окну. Пока он высказывал это угрюмо, с паузами, Клава, не говоря ни слова, собрала, что нужно. - В подполе я все прибрал, Клава, все ходы, - аккуратно подтвердил Федор. И вдруг сел на скамейку и во весь голос запел: что-то дурацкое, дурацкое, но страшное. Клава толкнула его, но с любовию: - Разбудишь весь дом! Певец!! Наконец, Федор поднялся и ушел. Наутро, когда Клава онелепив в душе все происшедшее, встала, у Фомичевых было полно милиции, врачей и соседей. Дед Коля плакал на земле; Мила очутилась на чердаке; Петеньку никто не видел. Все обошлось по инерции и Клаве не пришлось вздрагивать телом; Лидинька оказывается что-то подцепила инфекционное во время ужасных родов; плюс избиение, что-то оторвавшее; свидетели были налицо: прямая причина смерти - не выдержало сердце и т.д. Никому не пришло в голову проводить дополнительные исследования. Вечером уже поймали и отдали под суд Павла; отпереться ему казалось невозможным, да и сам он был уверен, что привел Лидиньку к гибели. Хоронили Лидусю через два дня, утром, в солнечный день; гроб был так украшен цветами, словно они прощались с Лидинькой. - Одеколоном ее обрызгать, духами! - кричала соседка Маврия. Но никто не обращал на ее крик внимания. А когда гроб опускали в могилу, далеко за деревьями неприметно мелькнула фигура Федора... ...Точно он пришел на свидание с тем невидимым, кто должен остаться от Лидиньки и с кем он, Федор, пытался вступить в исступленную, роковую связь. VIII Светло, опустошенно стало в доме Фомичевых-Сонновых. Павел - в тюрьме, Лидинька - в могиле. Вроде и все по-прежнему, а чего-то все равно не хватает. Милонька зачастила к сестре на могилку и почему-то полюбила слепых, только что родившихся котят, словно они приносили ей сведения с того света. Она играла ими в солдатики. Дед Коля где-то в углу повесил портрет Лидоньки. - Правильно, дедусь, - всхлипнула Клава, - пусть Лидинька-то хоть раз на умном месте повисит. - Ну те в гроб, - отозвался дед Коля. - Девка мертва, а ты все об ее уме думаешь. Пошла вон... Несколько дней немилосердно пекло солнышко, погружая все дворы и строения в четкую, вымышленную жизнь. Даже Клавин котенок Клубок катался по траве, сражаясь с собственными галлюцинациями. |
