|
Ждать результатов пришлось недолго. Очертания чаши вдруг потускнели и утратили четкость. На мгновение она вновь стала роем мельтешащих искр, а затем исчезла бесследно. Ореховая плитка брякнулась на то, что в обычном мире называется землей или твердью, а тут было черт знает чем — некой невидимой, почти условной плоскостью. — Испортили! — ахнула Лилечка. — Такую вещь испортили! — Да тут ничего даже бомбой не испортишь, — успокоил ее Зяблик. — Все с хитрым расчетом задумано. И не такими мозгами, как наши. — Одноразового действия аппарат, — многозначительно произнес Смыков. — Чтоб не обжирались зря. Надо следующего сеанса ждать. — Вы уверены? — Лилечка оглянулась по сторонам. — Лева, это правда? — Да, — Лева почесал затылок. — Скорее всего… — А что мы туда положим завтра? Что нибудь вкусненькое? — не унималась Лилечка. — Не положим, а нальем, — строго сказала Верка, в последнее время взявшая на себя обязанности начпрода. — Спиртяги? — воскликнул Зяблик. — Вот это дело! — Простой воды нальем, — отрезала Верка. — У нас всего три фляги осталось. А там видно будет. Ко сну отходили полуголодными, но окрыленными надеждой на скорое изобилие. Все уже засыпали, когда Зяблик поднял голову и замогильным голосом произнес: — А ведь соврал этот жук навозный, что егерем назвался… Если здесь повсюду такие цветочки растут, то и патронов у его шоблы должно быть навалом… Никто ничего ему не ответил, да Зяблик уже и сам храпел, как лошадь перед непогодой. — Без костра мы тут скоро загнемся все к хренам собачьим! — клацая зубами, сказал наутро Зяблик. — Было бы хоть одно поленце с собой, — мечтательно произнес Смыков, вместо шапки, утерянной еще в Нейтральной зоне, водрузивший себе на голову чалму из махрового полотенца. — Мы бы его размножали ежедневно. — А жрали бы что? — буркнула Верка, покрасневшими руками ломая очередную плитку шоколада. — Угольки? Уже окончательно рассвело, и хрустальный чертог, полный смутных теней и обманчивых миражей, вновь засиял вокруг всеми оттенками лазоревого цвета. — Публика уже на ногах, — сообщил Цыпф, внимательно следивший за суетой, царившей вдали и вблизи. — Блохи очнулись от спячки. Представление возобновляется. — Тогда, может, и мы пойдем, — предложила Верка. — Или будем сигнала дожидаться? — Пойдем, пойдем, — поддержал ее Смыков. — Я так думаю, что рассвет сам по себе и есть сигнал. Персонально каждого здесь уговаривать не будут. На этот раз в путь стали собираться с охотой — хотелось побыстрее размять закоченевшие конечности и разогреть кровь. — Давайте оставим вещи здесь, — закапризничала Лилечка, когда Цыпф стал навьючивать на нее дорожный мешок. — Что с ними станется? Мы же опять сюда вернемся. — Ни в коем случае, — сразу всполошился Смыков. — Не будем рисковать. Сначала нужно убедиться, что это система, а не случай. — Мне, честно сказать, сюда и возвращаться не хочется, — Верка покосилась на разбросанные повсюду растоптанные окурки. — Не люди мы, а свиньи… — Свиньи в небо не смотрят, зато как живут, — философски заметил Зяблик. Новый день ничем не отличался от предыдущего. Ватага, не выбирая пути (который, учитывая местную специфику, и выбирать то было невозможно), двигалась вперед, и то же самое, по видимому, делали сотни, если не тысячи, других землян, искавших здесь покоя и отдохновения, а в результате получивших нечто прямо противоположное. Нельзя было даже сказать, идет ватага прямо или выписывает зигзаги. Любой из ориентиров, которым они пытались воспользоваться, в конце концов обманывал их. |
